В Польше вопрос абортов является сложнейшей проблемой с юридической и этической точек зрения. Мнения на этот счет крайне разделены.
Напомним, 22 октября Конституционный суд Польши (КС) постановил, что аборты в случае серьёзной или необратимой инвалидности плода или его неизлечимого заболевания противоречат Основному закону страны. Данный вердикт привёл к протестам, которые, невзирая на эпидемиологическую ситуацию и ограничения, введённые в связи с коронавирусом, проходят по всей Польше. Частыми были случаи, когда протестующие вторгались в храмы, нападали на прихожан и граждан, вставших на их защиту, объектом агрессии манифестантов стали и сотрудники полиции. Полиция также зафиксировала случаи осквернения фасадов храмов, зданий и памятников. Ещё одной особенностью демонстраций несогласных с решением КС является повсеместное использование нецензурных и вульгарных кричалок и лозунгов, а часто язык ненависти к своим оппонентам, в лице правящей партии «Право и справедливость» и тех, кто выступает за запрет евгенических абортов или просто неприемлем методы демонстрантов.
Стоит подчеркнуть, что в роли арбитра в этом споре стремится выступить президент Польши Анджей Дуда. Глава государства инициировал поправки к Закону о планировании семьи, которые разрешат аборты ввиду серьёзного и необратимого повреждения плода, ведущего к смерти ребёнка, а одновременно защитят право на жизнь детей с синдромом Дауна. Анджей Дуда призывает к широкому политический консенсусу по вопросу абортов. Об акциях протеста, их причинах и возможных последствиях в эфире Польского Радио говорили профессор Анна Цегела, доктор филологических наук из Варшавского университета, и Пшемыслав Вайнгартнер, историк из Лодзинского университета.
Протестующие и политики, которые их поддерживают, нередко заявляют, что в Польше были запрещены любые аборты, хотя это не совсем так. Женщина может сделать аборты, если ее изнасиловали, а также, если беременность угрожает ее жизни.
Являются ли эти протесты следствием неполного понимания решения КС Польши? Отвечает Анна Цегела:
Думаю, тут есть и другие причины. С одной стороны, оппозиция только искала предлог, чтобы атаковать правительство. Этот предлог нашёлся, но это, так сказать, действия политиков.
С другой стороны, ситуация выглядит немного сложнее. Мы имеем дело с непониманием определённых фактов, из-за того, что молодое поколение обладает очень ограниченными знаниями. Facebook и Wikipedia заменили учебные заведения, и молодые люди не вчитываются в информацию о происходящем, реагируют спонтанно и эмоционально, вследствие чего эмоции берут верх над разумом. Поэтому язык протестов такой агрессивный, вульгарный и жестокий. Однако это не главная причина. Я думаю, что с одной стороны, в Польше очень низкий уровень общественного доверия к власти, независимо от того правые они или левые, а с другой — низкий уровень доверия власти к обществу. Общественность не ждёт действий от власти, из-за того, что, по её мнению, она по умолчанию плохая, и стоит протестовать против её действий. А то, что мы (поляки, — прим. ред.) не умеем договариваться — это следствие отсутствия навыков коммуникации. Вместо этого применяется удобная и лёгкая форма — выход на улицы и выкрикивание разных лозунгов.
Акции протеста не являются чем-то новым для Польши. Скажем, этии летом проводились акции в поддержку ЛГБТ-сообщества, немного позже были митинги аграриев против принятия закона о защите животных, но никогда ещё протесты не носили столь агрессивный характер. Что же изменилось? Анна Цегела:
Я не знаю, что изменилось. Я думаю, что люди просто не умеют пользоваться доступной им информацией. Если Католическая церковь чего-то хочет, чего мы не хотим, то их нужно «атаковать», невзирая на то, что определённые принципы веры невозможно поменять, они неизменны. Поэтому Церковь не может выступать против самой себя, против принципов веры. Если написано «не убивай», то не убивай! Церковь не изменит своего мнения. Именно этого сторонники абортов не хотят понимать. Они говорят о религиозном фундаментализме, придавая этому термину немного другой оттенок, ведь в социологии этот термин имеет чёткое значение. Сопоставляя его с исламским фундаментализмом, они пытаются показать Католическую церковь и католиков как необразованных исламистов. Это полное отсутствие понимания сущности веры и религии. Мы довольно поверхностно изучаем религию, поэтому, к сожалению, имеем лишь приблизительное представление о культуре. Ведь Католическая церковь заботится о нашей культуре, она ее сохранила для нас. Во всей Европе именно религия являлась хранителем культуры, Церковь пронесла сквозь века греческие и римские традиции. Люди не знают об этом. У меня складывается впечатление, что сейчас молодёжь ориентирована на более быстрое потребление новостей по типу формата Tik Tok.
Как все эти события и акции выглядят со стороны историка? Пшемыслав Вейнгартнер:
Я сейчас подавлен, потому что, как мне кажется, мы наблюдаем идеологический спор, в котором обе стороны забыли о самом важном, о том, что поделить страну на две части невозможно. Невозможно сделать так, чтобы в разных частях Польши бок о бок жили сторонники разных взглядов и идей. Мы живём в одной стране, мы встречаемся на улицах и надеюсь, что мы сможем встречаться и в телевизионных и радиоэфирах, обмениваясь при этом своими взглядами, надеждами и аргументами.
Я уверен в том, что спор в обществе сейчас находится на таком уровне, что трудно говорить о каком-то компромиссе, обе стороны просто забыли об этом слове. Сейчас уже невозможно не то, что обмениваться аргументами, но и сам разговор уже невозможен, потому что стороны только атакуют друг друга. Прошу обратить внимание на то, что сейчас предложения всех тех, кто являются сторонниками переговоров и диалога, отвергаются.
Я думаю, что оппозиционные круги, которые противостоят властям, явно пытаются завоевать политический капитал при помощи беспорядков и акций протеста.
Мы также имеем дело с культурным конфликтом двух абсолютно разных взглядов на права и обязанности граждан, на то как должно функционировать государство, на традиции и т.д.
Одновременно мы имеем дело с более широкими последствиями пандемии коронавируса. Общество чувствует себя ограниченным в возможностях, даже невзирая на то, что все понимают важность этих ограничений. В этой ситуации будет достаточно лишь небольшого предлога, чтобы дать волю всей накопившейся агрессии и злости.
PR1/op