Насилие в интернете становится все более распространенным явлением, и почти каждый из нас сталкивался с ним. Наши дети тоже с этим сталкиваются. Как с этим бороться? Как распознать потенциальную угрозу? Об этом пойдет речь в беседе с Мартыной Ружицкой, руководителем отдела реагирования на незаконный контент в интернете Dyżurnet.pl в Национальном исследовательском институте «Научно-академическая компьютерная сеть». В начале нашей беседы г-жа Ружицкая сообщила, что, согласно опросам, каждый четвертый ребенок признал, что сталкивался с насилием в интернете:
И я бы начала с того, что одна из проблем с восприятием онлайн-насилия заключается в том, что взрослые часто видят насилие в одном, а дети – в другом. Это работает во всех направлениях. Бывают ситуации, которые ребенок воспринимает как насилие, хотя взрослый не видит в этом ничего тревожного. Иногда же именно взрослый замечает агрессию, насилие и неадекватное поведение, которые ребенок не воспримет таким образом. Может случиться так, что дети употребляют совершенно нейтральные в лингвистическом отношении термины, которые мы — люди вне группы сверстников, вне класса, вне этой группы — считаем совершенно естественными, но для них это — оскорбление.
Другой момент заключается в том, что дети совершенно иначе, нежели мы, пользуются речью. Давайте посмотрим на ненормативную лексику. Нас, взрослых людей, это беспокоит, это сильно трогает нас, а они используют язык совершенно по-другому. Есть определенный род близости между детьми (я это абсолютно не принимаю, но мы наблюдаем что-то вроде этого), когда дети обзывают друг друга, но это значит, что они доверяют друг другу настолько, что могут обзываться и это никого не обижает. По крайней мере, так утверждают дети.
Мартына Ружицкая добавляет, что если дети не воспринимают как насилие употребление нецензурной лексики, это не означает, что мы, взрослые, должны закрывать на это глаза. Помимо этих детей, в интернете есть и другие пользователи, которые становятся свидетелями этого насилия и могут воспринимать его как таковое, в том числе по отношению к себе.
Еще один вид насилия в отношении детей — это, например, исключение того или иного ребенка из группы, класса из соцсетей, в которых общаются его сверстники. Это то, что мы еще знаем под понятием «бойкот». Мартына Ружицкая советует родителям и воспитателям не игнорировать подобных ситуаций:
Мы можем спросить детей, что они думают по этому поводу, что они переживают и что чувствуют. В какие моменты они чувствуют такое отношение, а в какие нет? И именно с этого нужно начинать в беседе с детьми о кибернасилии.
Специалист по кибернасилию предлагает смотреть на это явление комплексно, то есть рассматривать вообще в контексте насилия как такового:
Почему вообще появляется насилие в группе ровесников? Для того, чтобы сформировать иерархию. Но это не всегда конструктивное построение иерархии. Но насилие имеет место быть. Т.к. это самая простая форма подчинения других людей себе. И мы должны понимать, что это насилие всегда существовало среди людей. Потому что так функционирует общество. Дети вынуждены пережить трения между собой, чтобы научиться взаимодействию в обществе.
Однако, когда на какого-то одного ребенка оказывается давление, когда в отношении него осуществляется насилие со стороны остальной группы, то это очень опасная ситуация.
Мартына Ружицкая констатирует, что на все 100 процентов защитить ребенка от насилия невозможно. Она даже считает, что ребенок должен столкнуться с этим явлением, чтобы научиться на него реагировать, но это должен быть безопасный опыт для ребенка. Это затем понадобится ему во взрослой жизни:
Мы должны учить ребенка, как реагировать на такие ситуации. Мы также должны им подсказывать, к кому из взрослых они могут обратиться за помощью. Мы должны пристально наблюдать за группами ровесников, чтобы не складывалось таких ситуаций, когда один ребенок будет исключен из группы. Это самое опасное, когда кого-то делают козлом отпущения.
Нужно говорить о терпимости в отношении тех, кто не похож на нас, — тех, кто медленее говорит или имеет иной экономический статус, а также объясняет, из чего это проистекает и т.д. Также нужно учить уважению к другой личности. Даже если между нами нет симпатии, а мы должны вместе осуществить какой-то проект, то мы должны научиться сотрудничеству, чтобы у нас получилось сделать общую работу.
Говоря о кибернасилии Мартына Ружицкая обращает внимание на то, что его источником является сегодня в первую очередь мобильный телефон. Ребенку, как и взрослому, необходим телефон для общения. Но это инструмент более широкого действия:
Мы, давая ребенку телефон, должны сами себе ответить на вопрос, что мы ему даем — телефон для связи с нами или мы хотим ему дать доступ к своего рода окну в большой мир. И это дает два разных ответа.
Если мы даем ребенку доступ в интернет, то должны быть в это время постоянно с ним. То есть, если наш ребенок дошкольник, то мы его не пускаем одного на улицу. И то же самое нужно делать с интернетом. Мы не должны давать ребенку возможности делать то, чего мы не видим.
Если наш ребенок уже пошел в начальную школу, ему около 8-9 лет, то наше чадо уже само может пойти в магазин или к соседу, где играют другие дети. И мы знаем, куда он идет. Но нельзя, чтобы ребенок шел куда-то, куда он сам не знает пути, в места удаленные от нас без нас. То же самое должно происходить в случае интернета в руках ребенка. Есть сайты, которые нам известны, мы знаем, что они безопасны, и ребенок может их посещать самостоятельно. Однако на другие сайты он должен заходить в сопровождении родителя.
Подросток уже не имеет ограничений в интернете. Но мы должны задаться вопросом, как наш ребенок в таком возрасте передвигается по городу, пускаем ли мы его всюду. И думаю, что даже в случае самых либеральных родителей существуют определенные правила: куда идешь, во сколько вернешься, позвони, когда будешь на месте. Или есть такие улицы в городе, на которые мы советуем ребенку не ходить. А вообще, если что, — говорим мы, звони — и папа приедет. И так должно быть в интернете.
PR24/vk