В столице России не утихают массовые акции протеста против отказа зарегистрировать оппозиционных кандидатов на выборы в Мосгордуму, которые запланированы на 8 сентября.
Первая из демонстраций прошла 20 июля и собрала, по данным организаторов, около 20 тысяч участников. Ответом властей стали задержание тысяч активистов, аресты организаторов и применение невиданной уже годами в России физической силы, со стороны правоохранительных органов. Московские протесты на фоне падения рейтинга Владимира Путина вновь поставили на повестку дня вопрос о судьбе его режима и протестном потенциале российского общества.
Об этом мой коллега Назар Олийнык беседовал с Львом Гудковым, директором исследовательского института «Левада-Центр».
Назар Олийнык:Лев Дмитриевич, практически все социологические исследования, в том числе «Левада-Центр», свидетельствуют о падении рейтинга Владимира Путина. Тем не менее, как показывает даже ваш последний опубликованный опрос, рейтинг президента РФ находится на уровне пятидесяти с копейками процентов. То есть, 54% респондентов готовы проголосовать за него или хотят, чтобы он был переизбран на очередной срок, хотя, понятное дело, формально это невозможно.
Является ли это большой проблемой для Кремля и лично для Владимира Путина? Поскольку, как мы знаем, рейтинг Владимира Путина может стремительно пойти вверх. Имею ввиду 2014, 2015 год – события после аннексии Крыма и агрессии в Украине.
Лев Гудков: Действительно, рейтинг достигает максимума во время милитаристских таких, патриотических, пропагандистских кампаний. Таких пиков было несколько на протяжении двадцати лет его правления. Первый – это начало второй чеченской войны. Потом война с Грузией в 2008 году и на максимуме это крымская кампания. То есть, пропагандистская, антизападная, антиукраинская кампания – такой подъем патриотической мобилизации. Даже я бы сказал это был русский шовинизм. Тогда рейтинг, действительно, достиг максимума за все годы. Летом 2015 года он достиг 89%. После этого начал снижаться. В особенности в прошлом году, после подписания Путиным законопроекта о повышении пенсионного возраста, он резко рухнул, до 63%. Хотя весной – вначале лета, он начал немножко расти. С 64% он поднялся до 68%. Это результат такого организованного консенсуса – информационное действие, почти тотальное, пропаганды и непрерывного восхваления. Поэтому у населения совершенно естественно возникает такое впечатление о его без альтернативности.
Н.О.: Лев Дмитриевич, как бы там ни было, но головной болью для Кремля, и для Путина, является рейтинг президентской партии «Единая Россия», рейтинги которой стремительно идут вниз. Это может быть серьезной проблемой при выборах в сентябре этого года и в 2021 году, когда пройдут основные выборы в Государственную Думу. Не так ли?
Л.Г.: Понимаете, Путин перестал быть партийным лидером. Он стремится создать себе образ политического лидера, стоящего над партиями. Это как бы «отец нации», характерная такая фигура для авторитарных режимов. От того, что рейтинг партии «Единая Россия» падает – это слабо отражается на рейтинге Путина. Напротив, именно растущее недоверие ко всем ветвям власти оно поддерживает иллюзии людей, что только Путин в состоянии навести порядок, как-то контролировать зарвавшуюся и коррумпированную бюрократию, удерживать силовиков и все-таки хоть как-то обеспечивать справедливость в обществе. Это иллюзии более пожилых, провинциальных, менее образованных групп населения.
Н.О.: В последнее время мы наблюдали целый ряд протестов разного характера, в разных уголках России. Здесь можно и взять экологические протесты в Сыктывкаре, в Архангельской области, то есть, «мусорный протест», протесты, связанные с задержанием журналиста Ивана Голунова. А сейчас мы имеем дело с московскими протестами. Можно ли говорить, что все-таки протестное движение имеет потенциал в России и может ли, со временем, достигнуть масштабов протестов на Болотной площади?
Л.Г.: Понимаете, протесты, массовые выступления, конфликты с властями разного уровня, они постоянно идут по всей России. Число их увеличивается, но большинство их них носит локальный характер и власть старается блокировать связи между разными выступлениями. То есть, превратить социальное недовольство, которое очень широко разлито и постоянно растет, в некоторое организованное движение. Сегодняшние протестные настроения они примерно такие же, какие были в 2011-2012 годах. Немножко сменились социальные группы, которые выступают, в первую очередь, в акциях протеста. В 2011-2012 годах это был средний класс, более обеспеченные группы. Сейчас это скорее тоже средний класс, но это были молодые люди, которые не видят перспектив своей жизни при усиливающимся таком авторитарном режиме. Высокий рейтинг Путина совсем не означает тотального позитивного отношения к Путину. Вот это вот индифферентное, апатичное отношение, при полном сознании невозможности влиять на политические процессы, отчуждение такое – это и является несущей конструкцией нынешнего режима. Все-таки в протестном движении участвует сравнительно небольшая часть населения, а открытое недовольство Путину высказывает, сейчас это где-то 32-34% население, треть. Все-таки это не основное большинство.
Как мне кажется протесты будут нарастать, медленно, но нарастать, недовольство будет усиливаться потому, что экономическая ситуация, медленно, но ухудшается за последние пять лет. Устойчивость путинского режима она будет слабеть. Все-таки есть усталость такая от него. Она, конечно, не такая как это было в конце 2013 года, когда 60% говорили, что они устали ждать от Путина выполнения его обещаний, а 47% говорили, что они не хотели бы его видеть на следующих выборах, но постепенно нынешний тренд, он приближается к тому состоянию, которое было в 2011, 2012, в конце 2013 года.
Н.О.: Лев Дмитриевич, по Вашему мнению, скажем так, модель имперского режима, который ведет агрессивную политику, основываясь на националистической риторике, имеет ли свой потенциал? Потому, что многие говорили, что именно такая модель уже изжила себя. Изжила ли себя такая модель или же россияне готовы, скажем так, закрыть глаза на те экономические трудности, на ухудшение жизни, но принять то, что Россия возвращается на международную арену, что она ведет очень активную политику, с ней считаются? То есть, как бы возвращение к советской модели государства.
Л.Г.: Русский имперский национализм – это очень важная составная часть легитимности Путина и он ее использует на все 100%. Безусловно, это важная вещь. Это сохраняется. Пока, вот несмотря на недовольство, конфронтации с Западом, и надежды, что это все-таки должно прекратится, в каком-то обозримом будущем, тем не менее люди поддерживают вот эту агрессивную политику Путина.
Материал подготовил Назар Олийнык