Победа стран Антигитлеровской коалиции над нацистcкой Германией в 1945 году ознаменовала окончание Второй мировой войны в Европе — самого ужасного и крупнейшего конфликта в истории человечества, унесшего по приблизительным оценкам от 70 до 85 млн человеческих жизней. Память о войне жива, и она разная, а нередко и противоречивая.
Говоря о проблеме памяти о Второй мировой войне можно вести речь о колоссальном диссонансе между европейской памятью, в широком смысле этого понятия, и тем, как помнят ее в России. В Европе, в том числе в Центральной и Восточной Европе, в Польше, в той же Украине о войне вспоминают как о трагедии и аде на земле. В то же время Россия является едва ли не единственной страной в мире, где безраздельно властвует героический и милитаристский миф Великой Отечественной войны.
К разговору о Второй мировой войне, памяти о ней, мифологизации и об исторической политике вокруг нее я пригласил Александра Гогуна - одного из ведущих российских историков, который живет и работает в Германии, в Свободном университете Берлина:
В Европе скорее нет преобладающего какого-то массива по поводу жертв потому, что Вторая мировая война для европейцев является разнообразным таким вот источником для знаний, для понимания их современности. То есть, описывают и какую-то военную мудрость тех или иных начальников. Описывают, конечно, в первую очередь, страдания, но не сугубо [связанные] с войной, а, в частности, Холокост, который с войной связан не напрямую. Это преступление, скажем так, внутриполитическое, прежде всего для Германии. Описывают истребление цыган, и кроме этого трудовые свершения. То есть, память она такая многоуровневая, многомерная. Тоже самое было в России в 90-е годы, когда помнили про жертвы и потихоньку вот от этого вот сугубо героического контекста стали отходить.
Советский нарратив был связан с культом героев потому, что граждан Советского Союза готовили к столкновению с Западом. Поэтому войну необходимо было эстетизировать для того, чтобы граждан потом в эту войну включить. Если подчеркивать, что жертвы — это война, то тогда воевать никто не захочет. А если подчеркивать, что война — это подвиг, ордена и медали, то тогда их можно отправить хоть в Афганистан, хоть куда хочешь для того, чтобы биться с проклятыми капиталистами.
Как в Германии воспринимается современная Россия сквозь призму Второй мировой войны? Ведь в немецком обществе присутствует острое чувство вины, а Россия видится им как страна-победитель, покончившая с гитлеризмом. Можно ли в этом плане говорить о некой индульгенции для агрессивной политики Кремля? Александр Гогун:
В Германии вот это вот чувство вины довольно сильное. Оно действительно довольно ловко используется Кремлем, и зверства, которые Советская Армия, красноармейцы совершили на территории Восточной Германии в конце 44-го — начале 45-го года они успешно изображаются Кремлем как месть красноармейцев. Однако мстительность совершенно не присуща восточноевропейской традиции, и на Западе это также часто воспринимается как месть, то есть, как-то снисходительно. Конечно, это не было связано с местью потому, что определенные эти нарушения были и в других странах Восточной Европы (в Чехии, в Югославии, в Польше) : изнасилования, грабежи, мародерства, частые убийства мирных жителей. Но вот в Восточной Германии вот эта совершенная разнузданность была вызвана тем, что Сталин хотел выгнать немцев, гражданское население из Восточной Пруссии, из территории восточнее Одера для того, чтобы потом эти земли передать Польше и отчасти Советскому Союзу, что он и сделал 1945 году.
То, что в Германии есть пиетет к Советскому Союзу, его участию во Второй мировой войне показывает большое количество памятников советских, которые в Польше, в странах Балтии демонтируются. Вот сейчас демонтировали в Чехии памятник Коневу. В Восточной Германии, в том числе в Восточном Берлине, эти памятники есть, стоят, их никто не трогает и вопрос такой не поднимается.
С другой стороны, немцы чаще знают что-то лучше, чем представители французского академического мира, чем англо-американцы. Например, вот тот факт, что Советский Союз в 41-м году готовился нападать на Германию, он хотя бы обсуждался в Германии, а в англо-американском мире, во Франции вот открытие Суворова не вызвало определенного резонанса.
Победа СССР над гитлеровской Германией в 1945 году не принесла свободы народам Центрально-Восточной Европы, а наоборот, означала новое и жестокое порабощение, насаждение советского режима, с его террором, депортациями, расправами со всяким инакомыслием. Эти последствия советской победы в 1945 году в течение многих десятилетий для Западной Европы оставались в тени. Изменилось ли в последнее время это видение, особенно в связи с российской агрессией в Украине? Историк считает, что сдвиги наблюдаются:
Эти изменения, вот потихоньку отход от термина «освобождение» - они происходят не столько из-за агрессии России в Украине, Сирии, не столько из-за действий Путина, сколько из-за позиции центральноевропейских стран, то есть восточной части Евросоюза и процессов, которые там происходят. Вот Польша — была первая волна декоммунизации в начале 90-х, чуть-чуть раньше, чем в Украине. И вторая волна уже произошла при нынешних правителях, когда «Право и справедливость» пришла к власти. Она ее [декоммунизацию], ну, наверно, завершает, по большому счету. Польша огромная страна. Поляки присутствуют при всех международных организациях Евросоюза, на всех уровнях и ту свою позицию подчеркивают всячески. Тоже самое со странами Балтии, с Венгрией, с Чехией и с Румынией. Есть тезис о двойной оккупации. Есть тезис о порабощении. И все это все в большей степени польское государство и других стран центральных они готовы нести это на Запад и это просто растолковывать, объяснять представителям Западной Европы, которые не пережили на себе ярмо сталинщины.
В течение своего существования Советский Союз воспринимался как Россия и победа во Второй мировой войне, по большому счету, считалась только свершением русских, а не других народов СССР. После прихода к власти Владимира Путина произошла окончательная узурпация победы и консолидация мифа о Великой Отечественной войне. Путин при каждом удобном случае подчеркивает, что победа над Гитлером была якобы исключительно заслугой России, и что это она наиболее пострадала. Вместе с тем, замалчивается, что наиболее пострадали территории, которые дольше всех находились под немецкой оккупацией. Другими словами, речь идет о советской Белоруссии и Украине. Кроме того, выходцы из этих и других советских республик составляли едва ли не половину всего личного состава советских вооруженных сил. Александр Гогун подчеркивает, что несмотря на все Кремлю не удается убедить Запад в том, что победа 1945 года является исключительно достижением России:
В целом на Западе именно эта узурпация победы Кремлем она не очень успешна. Этот тезис не очень популярен, в отличии от многих других тезисов Кремля, которые удается ему, им, протолкнуть на международной арене. Это связано с памятью на многих уровня.
Например, США, Британия, которые 6 лет вели безжалостную и широкомасштабную войну на море, чего не вел Советский Союз. Никак этого не затмить. Немцы, как и англо-американцы, с двух сторон знают об одном и том же явлении. Это воздушная война, когда ковровые бомбардировки превращали целые города Германии в обгоревший щебень. Очевидно, что на востоке, в Восточной Азии роль США в разгроме Японии она доминирующая.
Что же касается событий внутри России, то этот тезис он бесспорно обладает признанием, но тоже, наверное, не у всех, а только у наиболее реакционной части электората, населения. То утверждение, что мы победили бы и без помощи Украины и Белоруссии, и союзных республик, оно рассыпается при первом столкновении с фактами, когда речь идет не только о союзных республиках и поставках по ленд-лизу, которые расширили узкие места советской экономики.
Эта концепция неперспективна ни на международном, да и, по большому счету, на внутрироссийском уровне.
Материал подготовил Назар Олийнык