В минувшую среду состоялся однодневный визит премьер-министра Польши Матеуша Моравецкого в Париж, во время которого глава польского правительства встретился с президентом Франции Эмманюэлем Макроном. Главными темами встречи стали экономическое сотрудничество и борьба с пандемией коронавируса. Лидеры двух стран обсудили план восстановления после кризиса, вызванного COVID-19, вопросы климатической политики, безопасности и обороны, а также цифровой налог и налог на выбросы СО2. Одной из тем разговора стала также ситуация в Беларуси.
В ходе визита в Париж премьер-министр Матеуш Моравецкий встретился с представителями крупнейшего французского Союза работодателей. Во встрече приняли участие представители компаний, заинтересованных в инвестициях в Польше, в том числе в энергетический, инфраструктурный и IT секторы.
«Сейчас решаются судьбы здоровья европейцев и будущее наших стран, поэтому мы должны действовать солидарно. Я очень твердо верю в Европейский союз, в трансатлантическое сотрудничество, верю в эффективность плана восстановления, в дружбу польских и французских народов. Я верю, что мы сможем создать хорошее поле для быстрого экономического восстановления», – написал в Facebook Матеуш Моравецкий после своего визита в Париж.
Какой аспект – политический или экономический – преобладал на встрече премьер-министра Польши и президента Франции? Этот вопрос Польское Радио адресовало профессору Пшемыславу Журавскому вель Граевскому из Лодзинского университета.
Я думаю, что экономический аспект встречи был основным. Что касается политического аспекта, то скорее всего оба партнера в контексте пандемии COVID-19 хотели продемонстрировать для общественности обеих стран своё старание в решении проблем. Одновременно они хотели показать это на фоне проблем Франции, по которой пандемия ударила во время первой волны. Или Польши, которая на данный момент находится в сложной ситуации, сейчас в стране высокий суточный показатель заражений. Поэтому показать себя на фоне другого в этом ковидном контексте имело определённую значимость для обоих политиков. Однако суть этой встречи заключалась в экономических вопросах, в том числе связанных с ядерной энергетикой. Не нужно забывать, что Польша является мощным рынком сбыта для ведущих государств Европейского союза, таких как Германия. А Вышеградская группа, в которую входит Польша, является самым большим рынком сбыта в мире, большим, нежели Соединенные Штаты, Китай или Франция. Наверняка у французов есть надежда, что этот регион станет и для них большим рынком сбыта, не только в области ядерной энергетики. Польские планы расширения железнодорожной сети, связанной с Центральным коммуникационным портом – это шанс для французской промышленности, в том числе для сектора по производству поездов. Кроме того, французы уже давно пытаются выйти на польский оборонно-промышленный рынок. А как известно, Польша принадлежит к числу стран, которые выделяют самые большие средства на оборону.
Что касается проекта строительства атомных электростанций в Польше, не являются ли переговоры с Францией в этом контексте некой помехой, так как стратегическим партнером в этой сфере выступают Соединенные Штаты Америки. Что-то меняется в приоритетах Польши? В игру вступают новые контрагенты?
Я думаю, что, как и в каждых бизнес-переговорах, нужно показывать обоим партнёрам, что ни один из них не является единственным, что у нас есть выбор. В связи с этим они должны стараться представить как можно более привлекательные предложения, иначе другой партнер выиграет конкуренцию. Поэтому это очень рациональное поведение польской стороны, а в рыночном контексте нормальное.
Франция по естественным причинам более сосредоточена на южно-европейской и средиземноморской политической сцене. Для властей в Париже регион Центрально-Восточной Европы является второстепенным. Однако после выхода Великобритании из ЕС ситуация в Евросоюзе изменилась. Польша благодаря своему потенциалу – экономическому и связанному с численностью населения – улучшила свою позицию в Европейском союзе. Является ли это поводом для возможного пересмотра французской политики по отношению к Польше в контексте растущего доминирования Германии в ЕС после брексита?
Я думаю, что это следует рассматривать в контексте приближающихся выборов во Франции. Напомню, что последние были в 2017 году. Президент Макрон не решил ни одну из жгучих проблем: иммиграция, задолженности страны, некоторые экономические вопросы. А решение этих проблем было основным обещанием истеблишмента. Ничего сделать не удалось. Макрон пытался форсировать (пробивать) свою собственную идею европейской интеграции на основе так называемой узкой Европы Карла Великого и путем исключения Восточной Европы и ограничения границ ЕС только до валютной еврозоны с отдельным бюджетом. Макрон и далее подчеркивает вопрос стратегической автономии Европы, что ослабевает трансатлантические связи и связи с США; постоянно говорит о перезагрузке отношений с Россией. Французским избирателям нравится идея малой Европы, они принадлежат к группе западноевропейских избирателей, которые выступают против передачи средств от уплаты налогов тяжело работающих людей в Западной Европе ленивым жителям Южной и Восточной Европы. В ближайшее время ничто не указывает на какие-либо изменения в этом плане. Разве что Макрону удастся продемонстрировать своим избирателям большие успехи в области заказов для французской промышленности. Тогда да, возможны изменения.
Можно ли сказать, что потенциальные выгодные контракты для французской промышленности стали поводом смягчения риторики президента Макрона по отношению к Польше? Напомним, что в своей предвыборной кампании он довольно жестко высказывался о польском правительстве, затем участвовал в дискриминационных по отношению к польским работникам перевозочных фирм регуляциях… То есть Франция смягчила тон, потому что рассчитывает на бизнес-сотрудничество с Польшей?
Или по крайней мере хочет создать впечатление у избирателей, что будут выгодные контракты для промышленности. Напомню, что дело с польскими работниками транспортных фирм было представлено так, что Франция защищает рабочие места в своей стране. Но в действительности количество рабочих мест, которые получили во Франции поляки, настолько ничтожно мало, что это не влияет на уровень безработицы или трудоустройства. Также и здесь, не стоит рассчитывать на то, что наступит реализация намерений, достаточно заверить об этом общество во время избирательной компании. Я скорее ожидаю, что отношения будут волнообразными, нежели приобретут форму восходящей линии.
PR24/ik