На прошлой неделе власти США заявили о ликвидации американскими войсками лидера «Исламского государства» Абу Ибрагим аль-Хашеми аль-Курейши. Это самая серьезная за последние два года акция американского спецназа против исламских фундаменталистов. В ходе операции, которая прошла в провинции Идлиб недалеко от границы с Турцией, погибли по меньшей мере 13 мирных жителей, в том числе женщины и дети. В эфире Польского Радио методы США по борьбе с террористами, а также текущий статус ИГИЛ комментировал политолог из Жешувского университета Мацей Мильчановский.
Насколько сильны структуры ИГИЛ в настоящий момент, и какое значение имеет информация о том, что американцы убили лидера «Исламского государства» в Сирии?
Эти структуры определенно изменились. Со структур государство образующего характера, которые пытаются обосновать свое существование на карте мира, они перешли в состояние рассредоточения действий подобные тем, которые раньше практиковала «Аль-Каида». Это означает, что, с одной стороны, их определенно трудно как-то идентифицировать, обнаружить и ликвидировать. Ну, а с другой стороны, они потеряли характерную для себя черту, которая отличала их от «Аль-Каиды», то есть стремление к построению «великого халифата», который должен был распространиться по всему миру. И это очень затрудняет их действия, потому что на данный момент ИГИЛ не сильно отличается от «Аль-Каиды», и, соответственно, ставит под сомнение целесообразность существования такой же структуры. Так что, конечно, это затрудняет им вербовку и как бы мешает их функционированию. С другой стороны, проблемы, вызвавшие появление «Исламского государства», никуда не делись, включая структурные проблемы, или присутствие деспотических властей, которые зачастую не учитывают мнения меньшинства в своих странах, а иногда и большинства. Это ведет к тому, что люди, чьи интересы не учитываются, выбирают более простой путь в виде присоединения к радикальным организациям такого типа. Так что пока институциональные проблемы не исчезнут, такая радикализация продолжит существовать.
***
Назовем ли мы это «Исламским государством» и «Аль-Каидой», или какой-то другой группировкой, это не имеет большого значения, потому что люди на самом деле идентифицируют себя с такими радикальными организациями, и только потом становятся их частью. Так что, на Ближнем Востоке очень часто бывает, что это не «Аль-Каида» или ИГИЛ куда-то едет и захватывает территорию, но наоборот – люди совершают теракты или просто радикализуюутся, и уже потом просят поддержки или помощи у этих организаций. Таким образом, подобная идеология развивается более спонтанно. Точно так же ее потом сложно упразднять – несмотря на то, что «Исламское государство» было разгромлено в военном отношении, его структуры продолжают существовать, но уже в рассредоточенном формате. Вот почему так важно уничтожать именно центры, которые занимаются радикализацией.
***
Безусловно, важно, как мы это делаем, потому что последняя американская атака, к сожалению, лишний раз напомнила, что в таких акциях гибнут и невинные мирные жители, а это значит, что зачастую убийство одного такого террориста ведет к вербовке 10 и больше человек. Это всегда вызывает споры, причем не только в среде правозащитников, но даже военных практиков и стратегов. Действительно ли подобные методы являются борьбой с терроризмом? Тем не менее, разрушение таких структур очень важно, потому что именно этим людям выгодна дестабилизация, радикализация – они получают от этого финансовую выгоду. Это не доставляет им удовольствие, они просто с этого живут. Поэтому очень важно идентифицировать таких людей и нейтрализовывать их активность. Вот почему эта проблема очень актуальна. Конечно, мы стали меньше о ней говорить, по понятным причинам – у нас пандемия, у нас агрессия со стороны России и так далее. Так что, очевидно, мы намного меньше говорим об этом, но эта проблема не исчезла. Очень важно, что американцы предпринимают такого рода действия, хотя, как я уже сказал, они вызывают понятные споры.
В последние месяцы, даже последние несколько лет, терактов у нас совершается все меньше, масштабы их определенно уменьшаются, и это конечно радует, но что за этим стоит? Действительно ли Запад научился обнаруживать эти сети, проникать в них и нейтрализовывать потенциально наиболее опасных их представителей? Это немного противоречит тому, что Западную Европу все еще захлестывает волна нелегальной миграции. Среди множества нелегальных иммигрантов, въезжающих на Старый континент, есть и те, кто имеет какое-то отношение к террористом или даже принадлежит к так называемому «Исламскому государству».
Тот факт, что эти волны нелегальной миграции достигают нас, но не обостряют проблему терактов в Европе, также говорит о том, что нам не следует напрямую отождествлять мигрантов с терроризмом, хотя среди этих людей действительно могут быть радикализированные лица или непосредственные участники террористических организаций. Поэтому, конечно, эту проблему надо постоянно мониторить в Европе, но вообще эта проблема начинается и очень часто заканчивается не в Европе, но на Ближнем Востоке. Мы помним, что нарастание террористических наблюдалось именно тогда, когда мы ушли из Ирака, который мы оставили в очень плачевном внутреннем состоянии, да и Сирия позже так же начала дестабилизироваться в результате действий Запада и России. Все это обернулось созданием мощной террористической организации, давшей некий толчок действиям в Европе. Подавляющее большинство, однако, терактов всегда было терактами на Ближнем Востоке, не в Европе.
***
Таким образом, мы должны смотреть на эти проблемы и воспринимать их с точки зрения геополитики, вместо того, чтобы постоянно думать, что мы в Европе далеки от Ближнего Востока или проблем Африки, голода, бедности и так далее. На самом деле, эти проблемы сегодня в глобализированном мире очень часто взаимопроникают и соединяются – еще недавно выходцы из Сирии казались нам очень далекими, как вдруг они появились на границе в Беларусью, а до этого – в Южной Европе, Венгрии и так далее. Поэтому важно, чтобы международные организации, в которых Польша, кстати, является активным членом или участником, понимали эти проблемы шире, чем просто в контексте защиты европейских границ и, прежде всего, не противопоставляли весь тот или иной народ, и не дестабилизировали его власть, если в этом нет крайней необходимости. Во-вторых, если мы уже планируем какие-то боевые действия, как это было в Ираке, Сирии, Афганистане или Ливии, то нужно иметь план прекращения таких операций, а не выдвигать какие-то совершенно нереальные ожидания, что в итоге заканчивается дестабилизацией, радикализацией или еще более худшими процессами.
PR24/aj