Вопреки распространенному мнению, у меня сложилось впечатление, что саммит в Анкоридже не закончился поражением Дональда Трампа. Возможно, так оно и было — и, вероятно, справедливо — с точки зрения европейца, находящегося в 7 тыс. километрах от Аляски. Однако президентом США движут собственные интересы, которые не включают ни страх Старого Света перед легитимацией Владимира Путина и его военной машины, ни беспокойство о судьбе международного права и основополагающем принципе недопустимости изменения границ силой. Сознательно отказавшись от роли мировой сверхдержавы и лидера либерального мира, США теперь рассматривают Россию как «ядерного партнера» — игрока, с которым не следует входить в клинч, поскольку тот обладает потенциалом глобальной дестабилизации.
Обсуждение красной дорожки, теплого приема Путина, разыскиваемого Международным уголовным судом, демонстрации силы ВВС США и в целом обстановки саммита важно с символической точки зрения, но оно затмевает множество других важных вопросов. С одной стороны мы имеем дело с перезагрузкой отношений между США и Россией, последовательно готовившейся шесть месяцев и вступающей в решающую фазу. С другой стороны — на кону судьба Украины, защищающейся от российского натиска.
Успех Владимира Путина неоспорим. Одним визитом он убил двух зайцев: снял с себя ярлык изгоя в самых важных западных салонах и познакомил Трампа со своим видением «первопричин украинского конфликта». Эти «первопричины», в свою очередь, простираются далеко за пределы самой Украины, охватывая архитектуру безопасности, созданную после окончания холодной войны в Центральной и Восточной Европе — регионе, который Москва традиционно считала своей естественной сферой влияния. В конечном итоге это привело к принятию Трампом российской концепции «мира»: не путем прекращения боевых действий (чего Кремль мог бы добиться одним приказом), а путем пропуска фазы прекращения огня и перехода к мирному соглашению, что потребовало бы сотен часов напряженных переговоров. Такая стратегия позволяет Москве продолжать вторжение и, в случае отказа Киева, обвинить MI6 или другие «враждебные европейские силы».
Однако встреча с Трампом привела к возможному изменению — пока основанному исключительно на утечках — а именно к согласию всех заинтересованных сторон на определенные изменения в гарантиях безопасности для Украины. Это может свидетельствовать о том, что Москва не хочет упускать возможности нормализации отношений с Вашингтоном (шестой за последние 30 лет). Такой сценарий позволил бы России, в случае поражения республиканцев на выборах 2028 года, возобновить агрессию в Украине с армией, восстановленной и адаптированной к военному опыту. При ином сценарии «комплекс младшего брата» России будет удовлетворен, поскольку Вашингтон наконец-то начнет «серьезно» разговаривать с Москвой. Однако наиболее реалистичным представляется сценарий, при котором Путин согласится на гарантии для Украины только при условии замены нынешней власти в Киеве на лояльный России режим («демилитаризация и денацификация»), что в обозримом будущем маловероятно.
Для Украины второй визит президента Владимира Зеленского в Белый дом 18 августа 2025 года может стать Рубиконом. Трамп предложит ему условия «мира», которые по сути неприемлемы для Киева. Если Зеленский откажется, Трамп объявит, что основы «лично достигнутого» им мира были подорваны украинской стороной. Таким образом, Киев окажется на распутье: он может продолжать истекать кровью и дестабилизироваться изнутри, но через год-два потерять Донбасс, либо сменить руководство на более сговорчивое с Москвой. Тем временем Америка снимет с себя ответственность за «войну Спящего Джо», проложив путь к перезагрузке отношений с Россией.
В конечном счете, мы имеем дело со сделкой, в которой каждый, кроме Украины, что-то выигрывает. Трамп примеряет на себя роль мирового миротворца, Путин легитимирует себя в глазах мира, набирая дополнительные очки в отношениях со странами глобального Юга, тогда как перед Европой становится задача обрести статус жесткого игрока в глобальном масштабе.
Таким образом, саммит в Анкоридже знаменует собой конец нынешнего порядка и открывает этап, на котором сильные мира сего могут открыто демонстрировать свое преимущество. Фундаментальный вопрос заключается в следующем: сохранятся ли достижения тридцатилетней либеральной эпохи, которая подходит к концу, в новой эпохе политики силы? Определенно, это будет тот еще вызов.
Леон Пинчак, аналитик по вопросам безопасности и восточным делам в издании Polityka Insight