Несколько дней назад в Германии прошли протесты, митинги. Почему люди вышли на улицы? А вышли они из-за того, что партия, одна из самых популярных правых партий — «Альтернатива для Германии», — объявила о создании такого молодёжного крыла. Насколько это угрожающе? Потому что в медиа даже начали сравнивать всю эту историю с 30-ми годами прошлого столетия, с формированием НСДАП и тому подобных процессов. Есть ли что-то схожее на самом деле?
Игорь Эйдман: Да, но тут не совсем так всё-таки. Никакого там, конечно, военизированного крыла нет, и штурмовиков тоже нет. Всё это не так. У любой партии в Германии есть молодёжное крыло, и у АдГ тоже было молодёжное крыло, просто они его сами распустили из-за экстремизма. И теперь они вновь его создали. Ничего в этом, конечно, особенного нет, но любые действия АдГ вызывают закономерный интерес и некое напряжение со стороны немецкого общества. Это тоже уже известный факт. То молодёжное крыло, которое, как я уже сказал, в АдГ исторически всегда было довольно экстремистским… Ну понятно, молодёжь всегда радикальна: те же идеи, что у «взрослой» АдГ, только в более радикальном варианте.
Но, опять-таки, в Германии всё не так просто. Это, конечно, демократическая страна, но это не Соединённые Штаты. Здесь довольно жёстко экстремистские проявления преследуются.
Служба по охране Конституции, в общем, бдит, и вся ультраправая сцена находится под колпаком государства. Уже было на эту тему множество историй, скандалов, разоблачений. И представители АдГ, конечно, тоже под колпаком — и молодёжные, и прочие. Ничего я там не вижу страшного. Большая часть немецкого общества всё равно не примет эти идеи. Это во-первых. А во-вторых, сами представители АдГ не готовы доводить свои идеи до такой степени радикализма, какой они были у гитлеровских нацистов. И вообще в Германии множество крайне правых организаций, ещё гораздо более радикальных. Но они, как сотрудники, что называется, «в штатском», в этих организациях.
Вот, значит, уже множество было примеров — например, была такая Национал-демократическая партия, она, кажется, и сейчас есть, более радикальная. Вот там тоже было с ней множество скандалов на эту тему. Да, АдГ пользуется успехом, знаете, где — в немецкой глубинке, особенно восточно-германской глубинке, где достаточно низкий уровень жизни, нет особо работы, и, в общем, людям нечем заняться. Иностранцев там тоже нет, кстати, но они их очень сильно боятся, видимо, потому что их там нет. И да, мне рассказывают люди, у меня есть даже знакомые, которые живут в таких регионах. Там дешёвое жильё, дешёвые дома — покупают там дом, например, и используют его как дачу или просто живут. Это, конечно, чем-то напоминает российскую глубинку по уровню алкоголизма, например, и вообще по уровню общего развития. Как это ни парадоксально, но это в основном восточная Германия, конечно.
- Встреча канцлера Германии и премьер-министра Польши и разговоры — кроме взаимной поддержки Украины и кроме планов на дальнейшее развитие — ещё и вопрос о репарациях поднимался опять. Польша снова актуализирует этот вопрос. Но, я так понимаю, ответ Германии не изменится. Портит ли это отношения между странами? А вдруг изменится?
Игорь Эйдман: Нет, это, конечно, не изменится совершенно, потому что тот канцлер, который бы сейчас объявил о том, что он будет платить репарации Польше, потерял бы власть — это было бы политическое самоубийство, причём моментальное. Естественно, это было бы самоубийство для политика. Это нереально абсолютно — эти репарации. Для чего поляки это поднимают, я не знаю, но немцы, конечно, не будут платить. Кроме того, уже были какие-то компенсации и прочее, там детали я сейчас не буду приводить, но все эти истории с безумными, огромными репарациями — этого, конечно, ничего не будет.
Дальше — будет ли эта история продолжаться — зависит от польского руководства. Я думаю, что это чистый популизм со стороны тех польских руководителей, которые эту тему поднимают. Они прекрасно знают, что немцы ничего не дадут, но, думаю, это популярно в польском обществе. Ну понятно — всегда же. И при этом это совершенно не популярно в немецком обществе. Любое общество заинтересовано в том, чтобы деньги приходили к нему, а не уходили от него.
С точки зрения какой-то правды, справедливости я здесь не готов судить — я в этом не эксперт, не международный юрист и судить не могу, кто здесь прав, кто не прав. Я могу констатировать факт: Германия, конечно, ничего платить не будет. А вот что будет делать дальше Польша — ну, что называется, поживём — увидим.
- Попробуем оценить возможность дальнейшего сотрудничества, потому что кроме этого вопроса поднимался вопрос о передаче архивов, которые были украдены из Польши. Ситуация сотрудничества между двумя странами выходит на какой-то новый уровень, но, честно говоря, я не могу представить, на какой ещё уровень они могут выйти.
Игорь Эйдман: Нет, это всё вполне вероятно: передача архивов, каких-нибудь ценностей, украденных нацистами, — всё это было и раньше, в той или иной степени. Сейчас, конечно, это может активизироваться ещё больше. Здесь никаких вопросов нет — это прекрасно, будет продолжаться работа в этом направлении. Но какие-то многомиллиардные компенсации — это невозможно совершенно.
- К вопросу общей европейской и немецкой безопасности. Хотел бы оттолкнуться от случая, о котором, по крайней мере, сегодня стало известно, — о пропаже 20 тысяч боеприпасов просто из грузовика, который перевозил их с одной точки в другую. Это вроде как и небольшое количество, но вроде как и немаленькое. Правоохранители говорят о том, что, я так понимаю, идёт речь о подготовке к терактам или о подготовке к провокациям и так далее. Вдруг из грузовика пропадает огромная партия боеприпасов.
Игорь Эйдман: Россия не прекращает гибридную войну против Германии, Польши, Европы. А гибридная война предполагает разные инструменты, разные методы — и практически все возможные методы и инструменты Россия использует. Я не исключаю, что этот эпизод может быть тоже частью гибридной войной. Доказательств пока нет — поживём, увидим, может, найдётся этот грузовик или эти боеприпасы в соседнем сарае, всё может быть.
Другие действия — там дроны летают, в октябре было максимальное количество дронов в Германии… А, в ноябре даже. То есть они постоянно занимаются провокациями, в том числе террористическими. Они сейчас действуют хитро, российские спецслужбы: они не посылают больше или, скажем, гораздо реже посылают всяких Башировых и Петровых — помните таких, да, «любоваться шпилем». Они делают это через сеть — нанимают людей через сеть, через даркнет, через Телеграм, через какие-то другие сетевые возможности. Нанимают всякие криминальные, полукриминальные элементы. Платят им деньги, а те занимаются всякими гадостями в Европе. Казалось, что это довольно эффективная тактика.
Но, естественно, европейцы тоже начинают предпринимать всё больше и больше усилий, чтобы сдержать эту гибридную агрессию — в том числе с дронами. Например, в Германии долго их не сбивали, а сейчас принято решение, вроде бы, их сбивать. Посмотрим, как всё это будет дальше развиваться. Но, естественно, Европа не спит и на подобные провокации реагирует, предпринимает, ну, естественно, соразмерные действия по их пресечению.
Алексей Бурлаков