Уходящий 2025 год стал для Польши временем неожиданностей, а впоследствии и трений, появились также новые вызовы. Для того чтобы обсудить итоги политического года в Польше, его сюрпризы и последствия, мы пригласили эксперта Михала Потоцкого, публициста издания Dziennik Gazeta Prawna.
Какое событие вы бы назвали главным событием и главным сюрпризом политического года в Польше? Почему именно оно?
Если смотреть в перспективе всего года и сравнивать с тем, что прогнозировалось в начале года, то можно назвать сюрпризом победу Кароля Навроцкого на выборах президента. Хотя по логике и по тем трендам, каким-то огромным сюрпризом это не было, это был точно сюрприз для правительства и для правящей коалиции, потому что они принимали как факт, что все-таки победа будет за их кандидатом. Поэтому задерживали некоторые законопроекты для того, чтобы уже новый президент, их президент, все подписывал, чтобы не было никаких попыток блокировки этих законопроектов. Но получилось с точностью наоборот, потому что новый президент блокирует намного больше законопроектов, чем предыдущий Анджей Дуда, хотя они практически с одного политического лагеря. Я бы сказал, что это главное событие и главный сюрприз этого года.
После объявления результатов выборов, когда уже стало известно, что президентом Польши стал кандидат от оппозиционных сил Кароль Навроцки, было очевидно, что новый президент будет использовать право вето…
Все равно количество вето, которое наложил Навроцки, намного больше, чем ожидалось. И Дуда не блокировал так часто и не блокировал так много. Навроцки сразу же пошел на конфликт, он по характеру немножко другой человек, он также другой человек по, скажем, принадлежности к фракциям среди политических правых в Польше. Тут, я думаю, что и правительство не ожидало такого, скажем, уровня политического конфликта. Они не ожидали вообще, что президентом станет Навроцки, это во-первых. Но если учитывать даже тот факт, то не ожидали и этого уровня проблем таких ежедневных проблем на линии правительство — президент.
Как в нынешней конфигурации власти складываются отношения между правительством и президентом, и есть ли у правящей коалиции инструменты для выхода из этого политического пата?
По конституции у президента есть возможность блокировать законопроект и дотировать законопроект. У правящей коалиции нет шансов на то, чтобы преодолевать вето в парламенте, потому что у них не хватает голосов для того. После выборов в 2027 году такой возможности тоже не будет, если вообще им удастся сохранить большинство, а это не факт и по соцпросам пока это не получается. То есть тут пат, который разрешить будет очень сложно, то есть они, могут, конечно в каких-то конкретных моментах договариваться или пытаться договариваться в связанных с безопасностью Польши, например, или с какими-то главными событиями международной жизни. И на самом деле правительство уже ищет методы, чтобы управлять государством в обход президента и в обход законопроектов. То есть они пытаются нужные им изменения продвигать не через законопроект, то есть на низшем законодательном уровне, а путем распоряжения — у нас это так называется — которые президент не в состоянии заблокировать, потому что его прерогатива касается только законов, а не распоряжений и указов.
В середине декабря исполнилось два года работы Кабинета министров во главе с премьером Дональдом Туском. Он выступил с итоговым за этот период экспозе в Сейме. Посыпались комментарии. И такое впечатление, что уже началась избирательная кампания, несмотря на то что парламентские выборы запланированы только на 2027 год?
В демократии следующий день после проведения выборов — это уже первый день следующей избирательной компании. На самом деле, независимо от того, что между президентскими выборами 2025 года и парламентскими, которые планируются на 2027, достаточно много времени; и у нас после избирательного марафона, который начался еще в 23-м году, выборов было очень много — сейчас перерыв, все равно, конечно же, политики уже думают о выборах: и в правящей коалиции, и среди правой оппозиции, и среди левой оппозиции уже думают о стратегиях на избирательную компанию. Тем более, что практически у всех партий есть жизненно важные вопросы по поводу возможного результата на ближайших выборах. Одни партии борются за власть, другие партии борются вообще за преодоление 5-процентного барьера, и это означает, на самом деле, жизнь и смерть в реальной политике. Поэтому эта борьба уже идет, и она достаточно агрессивная, и, конечно, можно уже сказать, что идет избирательная компания.
Каковы перспективы политической силы «Польша 2050», которая себя позиционировала как «Третий путь»?
Вы знаете, они сейчас будут выбирать своего нового лидера, и это будет, думаю, последний шанс вернуть свое место в политике. Если новый лидер придумает какую-то новую стратегию и новую линию партии — хотя у них это под вопросом, я не думаю, что им это удастся — то как последний шанс у них все-таки есть. Если им не удастся, скажем, до середины 2026 года вернуться к борьбе за парламент, то я думаю, что они будут искать альтернативы, они будут искать какого-то объединения с другими партиями, в том числе с Польской народной партией, что мы уже видели; возможно, с Гражданской коалицией — хотя тут вопрос, а захочет ли Гражданская коалиция таких союзников. Это вопрос, который, думаю, должен решиться за следующие, условно говоря, 6 месяцев.
Что, по Вашему мнению больше всего влияло в уже уходящем году на польских политиков и политические решения в стране?
Я думаю, что влияние международной ситуации и намного более серьезное ощущение российской угрозы. То есть этот год — это год Трампа, первой год новоq американской администрации. Во-первых, это попытки какой-то игры между Вашингтоном и Москвой. Во-вторых, ощущение, что Соединенные Штаты уже не являются таким 100-процентным союзником, скажем, европейской части НАТО, и это ощущение является чем-то новым для польской и политической элиты. Во-вторых — хотя это на самом деле не во-вторых, потому что это часть этой проблемы — это то, что Россия намного более активная по различным актам диверсий, саботажа в Польше. Была у нас в сентябре атака российских дронов, впервые они массово прилетели — 19 дронов. И это все, конечно, тоже влияет на психологическое состояние политиков, во-первых, а во-вторых, на поиски какой-то части польского электората, других партий. Я с этим связываю, в том числе, и рост настроений таких антиукраинских, и рост популярности того же Гжегожа Брауна — открыто пророссийской части политической сцены.
Ирина Кудрявцева