Раньше Мюнхенская конференция по безопасности не считалась судьбоносным событием, но сейчас от неё ждали множество встреч и громких заявлений. Как вы думаете, изменится ли что-то после неё? Услышим ли мы заявления, которые повлияют на ход событий?
Геннадий Гудков: Один раз Мюнхен уже менял историю — мы это знаем. Но то изменение, связанное с Мюнхенским сговором, изначально названным «соглашениями о мире», не было позитивным: оно привело к самой масштабной, кровавой и яростной мировой войне, унёсшей 110 миллионов жизней. Вдумайтесь в эту цифру: 110 миллионов убитых, а раненых — в два-три раза больше. Если учесть косвенно пострадавших, речь идёт о сотнях миллионов. Я надеюсь, что Мюнхен не станет именем нарицательным в новом негативном смысле.
Главная угроза сейчас — в происходящем. Можно говорить о стратегии и тактике Трампа, о том, в чём он прав или не прав, но я хочу опираться только на факты. Прорыв международной изоляции Владимира Путина — это факт. Его фактическое признание легитимным лидером, несмотря на фальсификацию выборов и их уничтожение как института, — тоже факт. Готовящиеся мирные переговоры и комплименты в адрес Путина ослабляют западную коалицию, лишают её ориентиров и порождают хаос.
Я знаю о реакции западных политиков из СМИ и других источников — они в шоке. Трамп совершает важнейшие внешнеполитические шаги, разрушая выстроенные годами форматы: Рамштайн, «Семёрку» и другие. Союзники узнают о его действиях из твитов и новостей, а не через согласованную стратегию. Так не принято. Европа не меньше США помогала и помогает Украине, она — такой же игрок в этой войне, развязанной Путиным. Это неоспоримо.
Является ли это игрой Трампа, его глубинным замыслом или важной стратегией — пока лишь догадки. Но факты таковы: обнулены ордера Международного уголовного суда, заявления парламентов о признании России страной — спонсором терроризма, её роль в поддержке ХАМАС, Южного Ливана и сирийского режима. Всё это перечёркнуто заявлениями Трампа.
Конференция начинается в атмосфере неопределённости и взаимного непонимания. Прорывных решений я не жду. Европа многое упустила — можно согласиться с Трампом в оценке её действий: она держалась за северные трубопроводы, медлила с санкциями, не укрепляла НАТО и свой военный потенциал, существенно его сократив. Но это не повод мстить Европе, бросая её разбираться с Путиным в одиночку, а самому с ним дружить. Если Трамп пойдёт на это, у него скоро появятся новые проблемы: Китай с Тайванем, Северная Корея с ядерным арсеналом, который вырос после его «дружбы» с Ким Чен Ыном до 40–90 боеголовок, по оценкам экспертов.
— Трамп не понимает последствий? Или ему нужна какая-то выгода?
Геннадий Гудков: Для него сейчас важен процесс, который я называю «Амир Гута» — убедить себя и всех, что он круче всех. Он хочет сказать: «Я прекратил войну», «Я помирил Израиль и ХАМАС». Но соглашение между ними — позорное, террористы празднуют победу, хотя Израиль ценой жизней своих солдат нанёс серьёзный удар по группировкам, использующим гражданских как живой щит.
Я прочитал одну из последних речей Трампа — везде «я сделал», «я дал», «я поручил». Это удивляет. Когда работают команды, государства, институты, можно говорить шире: «наша команда», «наш народ». А тут только «я, я, я». Это напомнило мне выступления Дмитрия Покоробина в 2020 году или заявления Трампа: «Если бы я был президентом, войны бы не было».
— Значит, Путин воюет не из-за денег, а чтобы войти в историю?
Геннадий Гудков: Не для истории — в историю можно вляпаться. У Путина примитивно-прагматичное восприятие: он существует и доминирует. Война нужна ему для сохранения власти неограниченное время. Украина — это эмоции плюс цинизм: обида на неё, на Януковича, на их выбор в другую сторону. Но это выбор народа, а не Януковича. Разгром Украины укрепляет его внутреннюю власть, как это было с Крымом.
Деньги тут ни при чём. Аналитик Дмитрий Некрасов, к которому я отношусь с уважением, подсчитал: современные войны окупаются за 80–100 лет минимум. Это не бизнес и не продолжение экономики — это про власть.