Слово «солидарность» у многих людей во всем мире ассоциируется со словом «Польша». А движение, начавшееся 40 лет назад, преобразившее не только саму страну, но и всю Европу, было бы невозможно без отважных людей, таких, как моя собеседница Эва Кулик-Белиньская (Ewa Kulik-Bielińska), активистка оппозиции в период коммунизма, в настоящее время директора Фонда Стефана Батория. Ее путь в «Солидарность» начался еще в бытность студенткой Ягеллонского университета в Кракове, в 1977 году, когда она, как все студенты, очень ждала мая...
Эва Кулик-Белиньская: Потому что в Кракове родилась традиция так называемых «Ювеналий» - праздника студентов. По средневековой традиции студенты берут город в свои руки, получают символические ключи от города, одеваются в карнавальные костюмы, поют, танцуют, веселятся на улицах. Все студенты очень ждут этого фестиваля молодости. И я в таком радостном предвкушении праздника шла по Шевской улице к площади Главный Рынок, и проходя мимо ворот увидела листовку в форме некролога. Я прочитала, что один из студентов 5 курса польской филологии замучен и убит службой безопасности за то, что в 1976 году собирал деньги в помощь рабочим, бастовавшим в Радоме и на заводах «Урсус». Для меня это стало очень сильным эмоциональным шоком. Меня охватило чувство огромной несправедливости, царящей в стране, называющей себя страной рабочих и крестьян. В этой листовке было сообщение о богослужении за упокой этого студента, и о том, что после нее состоится траурный поход. И я после полудня пришла на место сбора, как раз у ворот на Шевской, и увидела толпу молодых людей, одетых в черное, с черными флагами, с очень серьезными и в то же время одухотворенными лицами. Я пережила тогда невероятное желание быть вместе, чувство общности, необыкновенной близости с людьми, объединенными против несправедливости, зла, и стремящимися это изменить. В таком молчании мы прошли по улицам Кракова, видели по пути, как в окнах зажигают свечи. Это было очень трогательно. А потом под Вавелем юноша с мегафоном объявил о создании студенческого комитета «Солидарности». Я впервые услышала это слово в таком контексте. Оно точно определило происходившее. Мы были солидарны друг с другом как студенты, но также солидарны с рабочими.
- Это и стало тем импульсом?
Эва Кулик-Белиньская: Так всё началось. Я услышала один из адресов, где можно было заявить о вступлении в группу по основанию настоящей студенческой организации. Такой, которая будет защищать своих коллег и других, права человека и гражданина - это было очень к месту, спустя некоторое время после подписания Хельсинских соглашений. В польской Конституции тоже были записаны разные права и свободы, которые не соблюдались. Тем более, оказалось, что не только был убит парень, защищавший рабочих, но и те, кто добивался выяснения дела и наказания виновных в его смерти, были арестованы. И вот через несколько дней я отправилась по одному из этих адресов - и это тоже было невообразимо, что несколько человек в эпоху консипрации открыто сообщили свои адреса и имена с фамилиями. На меня это произвело огромное впечатление, дало мне понять, что мы все и я имеем на это право. Дверь мне открыл Бронислав Вильдштайн, как позже выяснилось, - ближайший друг Сташека Пыйаса, то есть погибшего парня. Так я вступила в эту группу. Потом мои товарищи организовывали летние лагеря, где мы говорили о разных важных вещах, я начала читать самиздат. Важную роль сыграли для меня два текста - «Тезисы о безнадежности» Лешека Колаковского и «Жить не по лжи» Александра Солженицына. Потом я читала еще много книг, но эти два текста в определенном смысле сформировали мою позицию. Надо сказать, что русский самиздат был для нас очень важен, и вообще диссидентская деятельность россиян была нам известна и очень нас вдохновляла. А песни Булата Окуджавы, Высоцкого - это было просто как открытие глаз.
- Ваша оппозиционная деятельность была связана со множеством заданий разного характера. Как удавалось всё сочетать?
Эва Кулик-Белиньская: Не всё происходило одновременно. В этой деятельности было три этапа. Первый - студенческий, такой, я бы сказала, полулегальной деятельности, немного игровой - в воров и полицейских. Некоторые вещи мы делали подпольно, например, печатали, но распространяли открыто, раздавали листовки даже на улицах. Нас арестовывали на 48 часов, производили обыски, но это было как бы вписано в риски такой деятельности. Но наступил август 1980 года. Я приехала к Яцеку Куроню (политик, общественный деятель, один из руководителей оппозиции в период ПНР - прим. ред.) в Варшаву за листовками, потому что в Кракове у нас еще не было такой хорошей издательской инфраструктуры, да и с конспирацией было тяжелее, ведь там все на виду. Вспыхнули забастовки сначала в Люблине, потом на судоверфи в Гданьске, в других частях страны, в том числе на металлургическом комбинате имени Ленина в Кракове, и мы хотели успеть туда с листовками. У Куроня в квартире было что-то вроде информационного центра, куда приезжало множество людей со всей Польши. В один из дней прибыла служба безопасности, произвела обыск, забрали всех, а мне разрешили остаться как опекунке пожилого отца Яцека Куроня. Фактически я приняла на себя роль Яцека, то есть, информбюро, и когда Яцек уже вышел из тюрьмы, я так у них и осталась как помощник в создании профсоюзного движения. Таким образом оппозиционная деятельность перешла в стадию редакционной в журнале «Солидарности» на Мазовше. После периода открытой деятельности «Солидарности» внезапно наступило военное положение. Мне удалось избежать ареста, потому что я не была прописана в Варшаве. Я сменила адрес, ушла в подполье и работала как связная по созданию подпольных структур, также занималась логистикой, контактами с зарубежными журналистами, изданием подпольной литературы и ее распространением, что было очень трудно. Но такой уж у меня характер, что я делаю не то, что мне нравиться, а то, что надо. Поэтому добавилась работа по организации убежищ, помощи, сети контактов для скрывающихся лидеров «Солидарности». Ну и вела то, что называлось подпольным бюро руководства региона Мазовше.
- Можно ли сказать, что женщины внесли большой вклад в движение «Солидарность»?
Эва Кулик-Белиньская: Безусловно. Причем на нескольких уровнях. Во-первых, можно сказать, что женщины в период коммунизма были эмансипированы. Правда, эмансипация была не столько осознанной, сколько вынужденной. Даже если бы женщины хотели не работать, то, чтобы связать концы с концами, должны были идти на работу. Итак, женщины работали, вели домашнее хозяйство, «охотились» на товары первой необходимости. В «Солидарности» были профессии сугубо женские - медсестры, ткачихи, учительницы, но также профессии, которые женскими не считались, но там женщины там тоже работали, как водитель трамвая Хенрика Кшивонос или сварщица, а потом машинист подъемного крана Анна Валентынович. И это очень интересно, потому что у самых истоков движения «Солидарности», особенно в Гданьске, роль женщин была необычайно важной, поскольку именно женщины в нескольких случаях предрешили исход забастовки. Все помнят Валенсу, но за многими событиями, такими как возвращение к забастовкам и выдвижению очередных требований, освобождение оппозиционеров из Комитета защиты рабочих стали женщины - упомянутые Хенрика Кшивонос, Анна Валентынович, Алина Пеньковская. В период военного положения польские женщины повели себя в лучших традициях исторических освободительных восстаний. Мужчин-бунтовщиков увозят в Сибирь, а женщины одеваются в траур, надевают перстень с орлом в короне, и начинают нести освободительные идеи дальше. Во время военного положения женщины вышли на передовую линию фронта как отличные организаторы, причем более старательные и устойчивые психически. Что касается ключевых моментов - начало «Солидарности», военное положение, то участие женщин очень велико. Но позже, при выборе в представительские органы, на переговоры, на выступления, женщины предпочли уйти на второй план, выдвинув вперед мужчин, считая, что они сделают лучше. Это немножко наша вина, что во всепольское представительство профсоюза не выбрано больше женщин. Они почитали так «мужчины очень хотят, а мы - не обязательно. Мы свое сделали». И после военного положения тоже так было. Не так много женщин ушло в политику. Хотя некоторые пошли.
Автор передачи: Ирина завиша