Украинские военнопленные поддаются пыткам и жестокому обращению на всех этапах плена в России. Об этом идет речь в докладе Организации объединенных наций. Управление Верховного комиссара ООН по правам человека опросило 174 украинских военнопленных. 169 из них дали свидетельства о пытках. Побои просто с порога. Жестокость, которая зашкаливает и нарушение Женевской конвенции практически во всем. Это — условия, в которых находятся украинские военные в российских тюрьмах. Александр Павличенко, исполнительный директор Украинской Хельсинской группы, говорит, что даже количество военнопленных узнать — нереально.
Мы говорим о тех, кто попал в плен в статусе комбатанта. Это — военнопленные, прежде всего, и здесь надо сказать, что Россия не признает статуса военнопленных за украинскими защитниками. Она их рассматривает как преступников, которые оказывают противодействие их специальной военной операции, за что у них предусмотрено уголовное преследование. Или рассматривает как тех, кто принадлежит к каким-то террористическим группировкам, когда они, скажем, преследуют представителей «Азова» или добровольческого батальона «Айдар».
Также достаточно значительное количество лиц, которые являются гражданскими. Они не относятся к категории комбатантов, но они также находятся в местах несвободы. Заявленное количество гражданских — более семидесяти тысяч человек, но эта цифра больше. Количество военнопленных, тех, что являются комбатантами, больше этой цифры, данные не называются.
Три-четыре раза на день. Это — обычная практика избиения украинцев в российских тюрьмах. Часто — ни за что. Как говорится, чтобы боялись.
Упор делается на применение абсолютно обычной системной практики. Это подтверждено на уровне международных организаций. То, что, на самом деле происходит, это — жестокое средневековье, когда человек попадает в ситуацию, когда его полностью ломают и уничтожают, прежде всего, физически.
Также они находятся в условиях лишения какой-либо информации о том, что происходит во внешнем мире, без возможности контактов, без возможности узнать о собственной судьбе, какой она будет. Это — такой психологический фактор. Мы не говорим уже о том, что наносятся телесные повреждения, используются различные жестокие методы пыток.
Многие проходят через сексуальное насилие, использование различных механических предметов, электрических средств, которые применяются к тем, кто находится в статусе военнопленных. Не говоря уже об условиях пребывания, когда сами условия по себе в переполненных камерах — без доступа к воздуху, солнцу, свету, возможности иметь прогулку, хотя бы какую-то активность физическую, без возможности нормально отдохнуть. Это также является отдельной составляющей пыток.
На этапах, когда происходит перевозка, эта практика последних месяцев была в Ростовском СИЗО, когда возили на судебные заседания, то конвой обязательно бил тех, кого везли. Это была такая обычная практика, причем, люди не могли даже принимать решение, ехать им или нет на суд, потому что не их была воля или желание ехать, просто это — такая забава. Показательные расправы — это тоже любимый метод российских надзирателей.
Запугивание, допросы по методичкам, ненависть просто при слове украинец. Это — тактика сотрудников тюрем, в которых содержат военнопленных.
Пытки являются ужасными. Могу сказать, когда убивают, например, мужчину, пытая его при этом на глазах у жены, которая просто теряет психологическое состояние. Она просто, как говорят, сходит с ума и перестает быть адекватной из-за того, что увидела. Я могу сказать, что иногда те, кто возвращались из плена, нам свидетельствовали о том, как они находились за стеной комнаты, где пытали и убивали людей. Когда они слышали, как это происходит, то для них это было не меньшим психологическим давлением и пыткой, чем для тех, кто находился под пытками.
Это тоже убивает и рвет психику человека. Еще один из таких примеров: мы помним кадры, как военнопленным отрезают органы, живыми закапывают, убивают, перерезают горло. И вот такие видео демонстрируют и говорят: «Вот, смотри, нам ничего не стоит снять такое же видео с тобой». И человек понимает, что это — не шутка, это — не какое-то устрашение. Это — один из примеров того, что сейчас благодаря съемкам на телефоны, на цифровые камеры, видео просачивается в публичную сферу.
В докладе ООН обратили внимание, что во многих случаях в пытках принимали участие абсолютно разные государственные российские структуры. Это говорит о координации всей карательной системы России. Когда приезжали прокуроры, временно пытки останавливались. Как только уезжали, все начиналось сначала. Откуда жестокость репрессивной российской системы, объясняет Александр Павличенко.
Такие же преступления происходили и в 2014 году, и в 2015-м, и они являются частью российской политики войны. Там основная задача — это раздавить человека, преодолеть любое сопротивление, даже гипотетическое. Привлекали к ответственности даже за то, что не проявлялась достаточная и глубокая лояльность. То есть, не просто нейтральным нужно было быть, а надо было еще и показывать лояльность. Это такая северокорейская тактика, которая взята на вооружение.
Очень простое объяснение этому всему есть. Это — просто аксиома уголовного права. Когда ненаказанный преступник и ненаказанное преступление, оно повторяется в более серьезной форме.
Советский Союз совершал такие преступления в Афганистане. Это десять лет длилось. Особенно, в 1979-1989 годах. Далее — две чеченские войны, в которых погибли по разным подсчетам до двухсот тысяч гражданского населения. Причем, очень многих из них пытали, пытали жестоко. И там были такие изобретательные средства пыток средневековья, как вытягивание, например, кишок.
Там очень много всякого было — чрезвычайно жестокие пытки, отрубание частей тела и все такое прочее. Потом это продолжилось в грузинской операции в 2008 году. Сирия.
Это — практика с неценностью жизни человека. Кроме того, я всегда подчеркиваю, что россияне сами не ценят, прежде всего, собственную жизнь. И для них человек это — фактически, мясо.
Есть тюрьмы, где украинцы просто пропадают. Многие из них расположены на оккупированных территориях, где происходит полный беспредел. Человек заходит в тюрьму, но не выходит. И это — тоже будни российской системы.
Лариса Задорожная