Николай Полозов: Ну, давайте прямо скажем, что действительно через большие потери в живой силе Кремль, безусловно, нуждается в новых солдат под ружьём, поскольку, скажем так, те потери, которые российская армия несёт в Украине, они превышают возможности власти через такую тайную мобилизацию, через институт наёмничества, через вербовку, восполнять вот эти самые потери. И, конечно, Кремль имеет негативный опыт, связанный с мобилизацией осени 2022 года, когда, да, действительно какое-то количество удалось мобилизовать, но это породило известное социальное напряжение, и до сих пор существует это движение матерей и жён мобилизованных, которые периодически как зубная боль для власти представляют себя.
Но от принудительных мер всё равно никуда не деться, если Кремль рассчитывает продолжать вести наступательную войну. Судя по всему, другой стратегии у Кремля попросту нет. Для того, чтобы сгладить углы возможной предстоящей мобилизации, ну вот бросается такая сахарная косточка в виде решения не проводить мобилизацию тех, кто уже воевал с 2014 года. Только, ну, давайте прямо скажем, это больше такой пиар-ход, потому что ну сколько там воевало с 2014 года в общей сложности. То есть речь идёт, может быть, о нескольких десятках тысяч человек, которые либо уже выбыли по известным причинам.
На самом деле мобилизация на оккупированных территориях, в том числе в Донецкой области, в Луганской области, проходила активно с 2022 года, и там гораздо беззастенчивее выкашивали мужское население, по сути рекрутируя их и направляя на линию фронта. Поэтому я думаю, что по такому большому счёту мало людей осталось, которых эта поблажка может каким-то образом задеть, не могут ей воспользоваться. Поэтому, что касается других, то все эти категории остались. Я напомню, что в России, начиная с 2022 года, активно работали над созданием информационной системы, связанной с мобилизацией, призывом, а также возможными ограничениями в случае отказа. Были приняты все необходимые законы.
На протяжении последних двух лет активно велась работа по воплощению этой системы в жизнь с использованием современных технологий. Поэтому опыт 2022 года Кремль, безусловно, учёл. И в случае новой волны мобилизации не исключено, что как раз все эти наработки власть будет использовать в полной мере. Но в качестве примера можно привести текущую ситуацию с призывом на воинскую службу. То есть это не мобилизация, это призыв, это касается другой категории граждан. Но тем не менее, как это работает. В Москве внедрена активно система распознавания лиц. Подключена эта система ко множеству видеокамер на улицах, в метрополитене, даже в домофонах домов. Все они оснащены этими камерами. Это позволяет очень быстро находить нужного человека.
Вот с использованием такой системы тех призывников, которые не являлись по повесткам, уже прямо в эти дни успешно отлавливают. Некоторые российские СМИ освещают эту ситуацию. И не исключено, что подобные технологические меры будут предприняты и в более широком формате, когда речь зайдёт о новой принудительной волне мобилизации. Не только в Москве, но и конечно же в других городах.
— Мобилизация и призыв — это же действительно разные вещи. Я хочу попросить вас... То есть мобилизация — это человек может попадать на фронт. Призыв — это человек, скорее всего, не попадёт на фронт. Скорее всего, потому что он как бы не должен. Но, скорее всего, будут его склонять к подписанию контракта. Насколько это распространённая история сейчас? И можно ли этого действительно избежать? Ну, не всех же повально так пересаживают на контракт.
Николай Полозов: Ну, что касается деления мобилизации и призыва, действительно, это разные вещи абсолютно. Но, тем не менее, мы наблюдаем, что призыв, служба по призыву тоже может нести высокие риски. Гораздо более высокие риски, чем это было до 2022 года. То ведение войны в открытой горячей фазе. И случаи, когда призывников вербуют, когда вынуждают заключать военные контракты, они не редки, они являются, ну, наверное, скорее таким правилом, нежели чем редкими исключениями. Поэтому система выглядит таким образом, когда призывник попадает в армию, его отправляют в учебку, и уже после неё, спустя месяц, два, три, начинают приходить вербовщики.
Да, понятно, что призывники из крупных городов, наверное, менее охотно соглашаются на эти уговоры. Но мы также понимаем, что попадают призывники из небольших городов, посёлков, деревень, где те деньги, которые предлагают в качестве контракта, являются очень значимыми и весомыми. Поэтому такие случаи есть. Кроме того, мы были свидетелями, как солдат-призывников использовали в качестве живого щита при проведении операции в Курской области со стороны Вооружённых сил Украины.
Абсолютно те же призывники, по сути, попали на фронт, несмотря на то, что, допустим, не отправляли на территорию Украины. Поэтому в текущий момент, в настоящее время, когда открыто идёт война, сам факт попадания на службу по призыву резко повышает шансы умереть, потому что по сравнению с мирными временами, помимо вероятности оказаться на фронте, есть ещё и конкретная задача, которую ставит Кремль всем органам исполнительной власти, в том числе системам военкоматов и так далее.
Поэтому, да, всех повально не отправляют на войну призывников. Шансы выжить в случае несения службы по призыву, они достаточно высоки, но и риски тоже высоки.
Алексей Бурлаков