Польское радио на русском

У тюрьмы не женское лицо: правозащитники говорят о массовых нарушениях прав женщин в тюрьмах Беларуси

18.07.2025 11:47
За последние пять лет в Беларуси не менее 650 женщин были признаны политзаключенными. В настоящее время в стране в заключении пребывают не менее 166 женщин-политзаключенных — это 14% от общего числа политзаключенных, и это число растёт. 
Аудио
  • Правозащитники о массовых нарушениях прав политзаключенных женщин в тюрьмах Беларуси

Женщины сталкиваются с системой, которая не понимает и не учитывает их потребностей», считает правозащитник Василий Завадский, один из инициаторов исследования условий содержания женщин-политзаключенных в Беларуси.

 Так сложилось исторически на постсоветском пространстве, что Беларусь - передовик в деле политзаключенных, к сожалению. В России теперь это тоже происходит. Вы могли бы объяснить, базируясь на вашем исследовании, что происходит в Беларуси теперь с политзаключенными, и почему ситуация женщин хуже по сравнению с мужчинами?

Василий Завадский: Сегодня, к сожалению, мы говорим о том, что тысячи политзаключенных находятся в тюрьмах Беларуси, и совершенно очевидно для меня, как для специалиста, который в этой системе работал, что были специальные распоряжения о том, чтобы особое отношение было к этим людям, особо жестокое, к сожалению, отношение к политзаключенным. К сожалению, частично это относится и к медицинскому обеспечению и медицинской помощи заключенным. Некоторые женщины, которые освободились, говорили, что не раз слышали от медицинского работника оскорбительные выражения, что вы «враги народа» и вам вообще не надо помогать.

Есть такая практика, что политзаключенным отказывают в медицинской помощи в Беларуси?

Василий Завадский: Есть проблема, понимаете, что политзаключенных стараются содержать в условиях строгой изоляции. Власти сами нарушают свои же законы. Например, обычные заключенные имеют право переписки неограниченно, а некоторые политзаключенные, на сегодня мы знаем, вообще годы содержатся в режиме инкоммуникадо (без связи с внешним миром), никаких вестей от них нет: ни переписки, ни свиданий, а других резко ограничивают в таких контактах, в социальных связях. Например, если отдают письма, то только от ближайших родственников, и то не от всех, это мы тоже видим. Есть изоляция, опять к теме медицины возвращаюсь, она ухудшает доступ к медицинской помощи, проблемы со своевременностью, проблемы с эффективностью, проблемы со специализированной медицинской помощью. Это проявляется, например, в том, что вот уже две женщины недавно умерли после освобождения. Одна от онкологии, вторая, скорее всего тоже, и по словам специалиста, что врач визуально должен был определить эту онкологию и лечить своевременно.

Более того, политзаключённые женщины ограничены в получении психологической помощи, добавляет правозащитник.

Василий Завадский: Там люди живут в состоянии жуткого стресса, особенно женщины. Конечно, они реагируют по-другому, а особенно политзаключённые, которые, понимая, что они просто ни в чём не виноваты, вынуждены находиться в колонии, ждут постоянно, что что-то изменится, надеются, что их вот-вот скоро освободят, что очень серьёзно, к сожалению, действует на физическое здоровье - это ущерб иммунитету. В результате появляются инфекционные болезни, и онкология чаще бывает у этих людей. Я говорю сейчас об исследовании Франкла про концлагерь немецкий, и, к сожалению, можно провести аналогии с Беларусью.

Во время пресс-конференций политзаключённых, которые освобождались, именно звучало, что в Беларуси созданы настоящие концлагери. Опираясь на ваше исследование, можете ли вы эти оценки подтвердить?

Василий Завадский:  У нас выступали бывшие заключённые, вот Наталья Дулина, которую недавно выбросили из страны, говорила о медицинской помощи достаточно подробно, ну, в целом она сказала, что, конечно, есть проблемы, но можно получить первую помощь,  если настойчиво требовать. Зато Полина Шаренда сказала, что в Беларуси концлагери. У каждого свои оценки, и каждый человек по своему опыту это говорит. Безусловно,  белорусская тюрьма нуждается в серьёзной гуманизации.

 А тот факт, что к политзаключенным в белорусских тюрьмах применяют жёлтые нашивки и статус экстремистов, - это законно?

Василий Завадский:  Это пример дискриминации. Политзаключённый бесправен, и если администрация приняла такое решение, он его не может оспорить, он вынужден с этим жить, и да, у него эта жёлтая бирка, и к нему уже более жёсткое отношение. Это дискриминация, даже сегрегация заключённых на отдельные категории, как когда-то, в 1930-е годы. Есть такие социально близкие «заключённые». А это кто? Это насильники, грабители, воры … А есть политзаключённые, их пока не называют «врагами народа», но тенденция к этому есть.

Василий, вы могли бы сравнить ситуацию в Беларуси и в России? Эти страны в похожем направлении движутся в плане прав человека?

Василий Завадский: Мы контактировали с коллегами из российской медицинской пенитенциарной службы, и сейчас информации достаточно много получаем, мне кажется, что всё-таки в Беларуси всегда немножечко получше были условия в тюремной системе, по сравнению с Россией. Таких варварских пыток, которым подвергают заключённых в России, в Беларуси всё-таки, к счастью, нет. Поэтому сказать сейчас, что в Беларуси лучше, я тоже не могу, это будет неправильно, но разница всё-таки есть. Например, в начале двухтысячных годов в белорусской пенитенциарной системе произошли серьёзные изменения, и позитивные изменения произошли, были в конце девяностых там изменения законодательства, и материально-техническая ситуация изменилась, ремонты прошли. Например, в женской колонии в Гомеле замечательное здание медицинской части.

Но если наблюдается бесчеловечное отношение к людям, то это практически ничего не значит. Также пристутсвует эксплуатация, добавляет эксперт

Василий Завадский:  Тюрьмы в Советском Союзе ещё в ранние там 1930-е годы, в ГУЛАГовской системе, создавались в основном для эксплуатации бесплатного труда, и эта традиция и сейчас сохраняется, потому что заключённые так и рассматриваются, в том числе и женщины. Например, в Гомеле на швейном производстве все обязаны работать, а у женщин там часто кожные заболевания и многое другое. За эту работу они зарабатывают по 2-3 доллара в месяц.

Какие последствия тюремного заключения для политзаключенных? Как долго надо в себя приходить после этого?

Василий Завадский:  Это зависит, конечно, в общем-то, индивидуально от человека, зависит от характера, менталитета и так далее. Например, вот вам одна цифра: те, кто ответил на вопросы нашей анкеты, 75% женщин имеют посттравматическое расстройство, ПТСР. Это же о чём да говорит! Они, конечно, нуждаются в помощи после освобождения. Мой опыт работы показывает, что в тюрьме как раз идёт мобилизация, всё-таки организм заключённого держится, а как раз после освобождения, когда наступает такое расслабление, человек становится очень уязвим для болезни. Например, после освобождения люди заболевают туберкулёзом, это достаточно нередко случается, это то, что мы отслеживали. Если же человек вышел, и у него случилось какое-то кардиологическое или онкологическое заболевание, то это, как правило, не увязывается с тюрьмой. Говорят: ну, знаете, заболел, а кто сейчас не болеет? На самом жа деле это требует исследования, но я как гипотезу высказываю и вполне, я считаю, обоснованно, что это последствия пережитого пенитенциарного стресса.

Юрий Лихтарович