В 80-ю годовщину Катынского преступления Институт солидарности и мученичества имени Витольда Пилецкого в рамках проектов «Записи террора» и «Свидетели эпохи» подготовил цикл аудио и видеозаписей, касающих тех трагических событий.
«Свидетели эпохи» - это большой архив устной истории Института Пилецкого, в котором исследователями собраны воспоминания и свидетельства людей, на себе испытавших разрушительную силу немецкого и советского тоталитаризмов, а также послевоенного коммунистического режима.
Одним из таких свидетелей был Хенрик Трошчиньский, родившийся в Варшаве в 1923 году, скончавшийся в 2019 году, который присутствовал при эксгумации жертв Катынского преступления. Осенью 1942 Хенрик Трошчиньский был отправлен немцами на принудительные работы в окрестности Катыни. От тамошних крестьян он узнал, что в 1940 году там произошли страшные массовые казни и неподалеку находятся могилы убитых польских военных. Один из местных жителей осмелился привести туда польских работников. Им удалось раскопать останки офицеров, арестованных НКВД в 1939 году. Хенрик Трошчиньский рассказал об этом немецкому работнику, потом о ситуации узнал поручик Грегор Словензик из отдела пропаганды группы «Центр», и в конце-концов дело дошло до Берлина. III Рейх создал специальную комиссию, которая занялась эксгумацией массовых захоронений. Хенрик Трошчиньский был свидетелем этих работ, видел труп Янины Левандовской - единственной женщины, убитой в Катыни, а возле нее - останки маленького мальчика, скорее всего, из местных, которого сотрудники НКВД убили, чтобы не осталось ни одного свидетеля. Через некоторое время отец выкупил Хенрика Трошчиньского и он смог вернуться в Варшаву. После вхождения русских на территорию Катыни все другие работники - свидетели эксгумации - бесследно исчезли. Хенрик Трошчиньский стал единственным выжившим. После возвращения в Варшаву он вступил в ряды Армии Крайовой и принимал участие в Варшавском восстании.
Институт Пилецкого предоставил запись из канала «Свидетели эпохи» на YouTube, проекта Института Пилецкого. Хенрик Трошчиньский рассказывает о том, что ему довелось увидеть и пережить. Послушайте эти леденящие душу воспоминания.
Хенрик Трошчиньский: Один из русских сказал: «Я пойду с вами и покажу вам это место». Парни взяли лопаты, начали копать яму и докопались до пуговиц и мундиров. На этом месте поставили крест. В этом лесу мы строили бараки для немецких солдат, возвращающихся с фронта. После постройки бараков мы ставили печки для обогревания, и я работал вместе немцами-рабочими. Я уже немного выучил немецкий и русский, мог разговаривать и с немцами, и с местными. И одному из немцев я рассказал об том, что мы обнаружили. Он сообщил нашему начальнику - поручику Словензику, который сообщил в Берлин. Берлин созвал международную комиссию, и так началось открытие катынских могил.
- Таково краткое содержание этой истории. А ее подробности способны потрясти каждого:
Хенрик Трошчиньский: Там было несколько слоев останков, сваленных один на другого... После того, как мы выпили с русскими самогон, у них развязались языки, и они начали нам рассказывать. В каждой избе, куда бы мы ни пошли, нам рассказывали про эти могилы. Сначала нас боялись, а потом говорили, что в том месте, где мы находимся, русские совершили огромное преступление против польских офицеров. И в «штубе» (избе) после работы мы думали, что сделать, чтобы мир узнал об этом огромном преступлении.
- И Хенрик Трошчиньский сделал, что мог, рассказав об этом работавшему вместе с ним немцу:
Хенрик Трошчиньский: Я был на открытии первой могилы. Всего этих ям смерти было восемь, из которых были выкопаны 4 тысячи 321 жертв преступления. Среди них была одна женщина - поручик Янина Левандовская. Лежала, выкопанная из земли, и рядом с ней лежал мальчик в синем костюмчике, в коротких штанишках. Он нигде не числился как жертва. И только я об этом сообщил. Мы там в Катыни думали, кем мог быть этот мальчик. Судя по одежде, он был местным, и подсматривал за происходящим. Его застрелили, чтобы не было свидетелей. Я часто бывал на выкапывании останков, ходил туда после работы, видел, как копали эти ямы деревянными дрынами с острыми крюками на конце. Вбивали такой дрын в землю, крюк взрыхлял землю, а если на нем оказывались куски ткани или части тела, то это означало обнаружение захоронения. На раскопках работали русские, как нанятые работники, так и принудительные. По земле ходить было нельзя, настилали доски, ездили по доскам тачками, выкапывали останки, а потом вывозили их на поверхность для исследований.
- Процесс эксгумации происходил буквально на глазах молодого тогда поляка:
Хенрик Трошчиньский: Были расставлены временные столы, сбитые из досок, на них складывали останки, и немцы вместе с международной комиссией исследовали эти останки, вынимали из карманов жертв документы, вкладывали в конверты, нумеровали, такой же номер надевали на руку трупа и бросали в ящик. Из этих ям смерти доносился страшный смрад. Я видел всё с близкого расстояния, был в полуметре от происходящего, вглядывался в лицо пани Янины Левандовской и того мальчика. На лицах были следы разложения. На Янине Левандовской был расстегнутый плащ, волосы спутаны, шапка лежала на земле, за головой. Немцы долго держали в тайне обнаружение этой женщины. И она действительно мало где числится. Это только передавалось устно, и в Музее Катыни, куда меня пригласили, есть мелочи, вынутые из карманов ее плаща: маленькие ножницы, фотографии, несколько писем. Но ее фамилия долго не числилась в списках, я лишь после войны узнал, что это была пани Левандовская, летчица. Узнал, читая о ней книгу, и так далее...
- Хенрик Трошчиньский рассказал, как ему удалось возвратится в Польшу:
Хенрик Трошчиньский: Как я оттуда вернулся? Мой отец меня выкупил. Те, кто брал взятки, назывались «шмальцовники». Таких взяточников среди немцев было очень много, они даже евреев отпускали за деньги. Отец пошел к бауляйтеру (прорабу), отнес ему какие-то ценные вещи. И когда бауляйтер приехал в Смоленск, раздал всем письма, а потом спросил: а кто тут Трощиньский? Я отозвался. Он сказал: «Слушай, для тебя нет никакого письма, но есть печальное известие - умерла твоя мама. Приказываю дать тебе увольнение, поедешь на похороны в Варшаву. Я обрадовался и расстроился одновременно, но что-то мне подказало, что здесь всё не так просто. И действительно, я приехал в Варшаву, а мама жива. Отец признался, что он меня выкупил, и я больше туда не поехал. Но ни один из тех, с кем я там работал, не вернулся.
Первая страница докладной записки Берии от 2 марта 1940 года, положившая начало массовым убийствам поляков, известным в истории как Катынское преступление. Источник: материалы для прессы/предоставлено Институтом Пилецкого
Предлагаем вашему вниманию запись воспоминаний Хенрика Трощиньского в оригинале (источник "Świadkowie Epoki" na YouTubie, projekt Instytutu Pileckiego):
https://www.youtube.com/watch?v=IA_IKoghkoc&t=232
Автор передачи: Ирина Завиша, с благодарностью для Института Пилецкого