В путинской России какие-либо сравнения между Сталиным и Гитлером, приравнивание преступлений большевиков к тому, что делали нацисты, вызывает бешенство и воспринимается как святотатство. Ведь речь идет об ударе по мифу так называемой Великой отечественной войны, осквернением фетишей «Великой победы», «наши деды воевали», то есть деконструкцией всего того, что является не только идеологической опорой путинского режима, но и одним из краеугольных камней современной российской идентичности.
После того, как Россия напала на Украину 24 февраля вопрос духовной близости сталинизма и гитлеризма не только напоминает о себе, но и предстал в новом свете. Ведь Путин, развязав варварскую войну и осуществляя геноцид украинского народа под лозунгом «денацификации», предстал во всей красе как живой симбиоз сталинизма и гитлеризма.
Когда речь заходит о тождественности между большевизмом и нацизмом, то, в первую очередь, упоминаются их страшные преступления, но часто забывается, что все это стало возможным благодаря одурачиванию и тотальной пропаганде, примером чего сегодня есть путинская пропагандистская машина. Духовным отцом и создателем тотальной пропаганды является Йозеф Геббельс.
О вопросе идейной близости и взаимного влиянии сталинской и гитлеровской пропаганды я общался с профессором Эугениушем Цезары Крулем, который является переводчиком и редактором польского научного издания дневников Йозефа Геббельса.
Нужно обратить внимание, что Геббельс на раннем этапе своей деятельности очень ценил советскую пропаганду. Особое внимание он уделял кинопропаганде. В пример кинематографу III Рейха он ставил творчество Сергея Эйзенштейна. «Броненосец Потемкин» – это был образец для Геббельса. Поэтому он советовал Лени Рифеншталь посмотреть эту ленту, хотя она и так по собственной инициативе ее пересмотрела. Если мы сравним «Броненосец Потемкин» Эйзенштейна и «Триумф воли» Рифеншталь, то увидим четкую схожесть.
Вместе с тем, как подчеркивает историк, нацистская и советская пропаганда основывались на разном, так сказать материале, что не перечеркивает их родства.
В случае сталинской пропаганды фетишем был класс, миссия рабочего класса, идея союза рабочих и крестьян. К этому, в ходе Второй мировой войны, добавилась идея об «освободительной миссии» Красной Армии.
Тогда как в случае национал-социалистической пропаганды фетишем была раса. Именно расовый критерий определял как должно выглядеть национальное общество III Рейха. Именно расовая идеология делила на полноценных и неполноценных людей. И этот расовый элемент был очень сильным в нацистской пропаганде, чего не было в советской.
Однако, если речь идет о миссии несения своих «ценностей», то и одна, и другая пропаганда похожи друг на друга. С той только разницей, что миссией СССР было нести пролетарскую революцию, а миссией национал-социалистов было добыть жизненное пространство, колонизация территорий, на которых должен был обязывать новый подход к вопросу расы. Поэтому эти два вопроса сильно отличаются.
Можно ли утверждать, что разница заключалась еще и в экспрессии, в том, нацисты достаточно открыто артикулировали свои преступные планы, тогда как большевики в своей пропаганде все это делали в очень завуалированной форме? Профессор Круль:
Это дискуссионный вопрос. В случае этих двух тоталитарных систем оставалась сфера покрыта тайной. Национал-социализм тоже четко свои политические цели не афишировал, камуфлировал их, использовал описательные формулировки. Скажем, нигде не говорилось, что евреев будут истреблять, а велась речь об «окончательном решении еврейского вопроса». И даже такая терминология находилась в секретных документах. Поэтому, когда речь идет о стратегических целях, то оба режимы функционировали одинаково. Их конечные цели были засекречены.
Что касается экспрессии, то, по моему мнению, динамика и одной, и другой пропаганды, была крайне высокой. Как нацистская, так и сталинская пропаганда стремилась использовать все доступные средства, чтобы проникнуть в широкие массы. Использовались те же самые методы и техники. Конечно, менялись только пропагандистские аргументы. Кроме того, если национал-социалистическая пропаганда твердила о высшей расе, то сталинская говорила о высшести одного класса над другим. В последним случае проводился раздел не по национальному признаку, а по классовому. К позорному столбу поставили представителей зажиточных классов, а примером должен был служить рабочий-ударник, который шел к светлому будущему вместе с крестьянином. Когда же брать конфигурацию в нацистской пропаганде, то эквивалентом был расовый немец. Не было и речи, чтобы в марше к овеянному мечтой будущем немца сопровождал какой-то неполноценный еврей или славянин, представители низшей расы.
В контексте упомянутого ранее увлечения Йозефа Геббельса творчеством Эйзенштейна, можно ли утверждать, что это еще один аргумент в пользу тезиса о влиянии большевистской идеологии на формирование национал-социализма. Более того, ряд исследователей видят идеологии нацизма русские корни. Скажем, есть монография историка Майкла Келлога «Русские истоки нацизма». Профессор Круль считает, что есть основания для такого утверждения.
Есть некие нити, ведущие от пангерманских к фолькистовским кругам. Фолькистовская среда наблюдала за происходящим в России в ХIX веке. Впрочем сам Геббельс внимательно следил за Россией. Можно сказать, что он был пророссийским, поскольку он вырос на русской литературе. Среди прочего, на сочинениях Толстого, Гоголя, но прежде всего это Достоевский. Геббельс был влюблен в русскую литературу. Впрочем, это применимо к среды с которой он происходил, имею ввиду фолькистовские круги.
Речь идет об откровенно шовинистическом течении с сильным антикоммунизмом и антисемитизмом. Таким образом, веяния и взгляды, исходящие от российских националистических кругов доходили и до Германии. Был ли нацизм отображением этих российских националистических идей? Это уже слишком далеко идущие выводы. Однако нет сомнения, что существовали идейно-политические связи между зарождающимся нацизмом и тем, что происходило в жизни России в ХIX веке.
Материал подготовил Назар Олийнык