«Михаил Горбачев не был другом Польши» – так называется статья профессора Антони Дудека, политолога и историка, которую публикует издание Rzeczpospolita. Автор пишет, что у литовцев, грузин, армян и многих других народов, включенных насильственно в состав СССР, Горбачев в основном ассоциируется с попытками сохранить их порабощение. «В свою очередь, для большинства россиян он остается человеком, который, как много лет назад сказал Путин, привел к «величайшей геополитической катастрофе XX века», которой, по оценке нынешнего властелина России, был распад СССР».
Профессор Дудек отмечает, что распаду Советского Союза предшествовал демонтаж внешней части империи, в европейском сегменте которой польская составляющая была самой важной частью. «Однако это было не результатом великодушия Горбачева, а результатом его идеи изменить характер контактов. В обмен на большую политическую свободу страны соцблока должны были согласиться перейти на новую форму экономических расчетов и начать платить за нефть и газ в твердой валюте».
Автор напоминает, что когда в середине июля 1988 года Горбачев находился с самым продолжительным визитом в Польше, он услышал от правившего тогда страной генерала Войцеха Ярузельского заверения в том, что польская власть не пойдет на профсоюзный плюрализм и на создание оппозиционных партий. Однако через несколько недель после отъезда Горбачева вспыхнули забастовки, которые достигли сердца экономики ПНР, то есть верхнесилезских шахт, а посольство ПНР в Москве сообщило, что редакция одного из самых популярных в то время советских журналов, «Литературной газеты», просит разрешить связаться с Лехом Валенсой, чтобы взять у него интервью.
По словам Дудека, Горбачев смотрел на события, происходившие в Польше в 1989 году, с удивительным спокойствием, а в октябре того же года в Восточном Берлине, куда он прибыл на празднование 40-летия создания ГДР, сказал: «Мы не намерены вмешиваться во внутренние дела Польши, но нам совершенно не все равно, в каком направлении будет развиваться Польша». Профессор Дудек утверждает, что инициатор перестройки столкнулся с дилеммой: с одной стороны, он пытался избавиться от анахроничных диктаторов типа Эриха Хонеккера, а с другой стороны, он начинал видеть, что реформы, которые он инициировал, запускают процессы, выходящие за рамки допустимого им горизонта перемен. Поэтому в Москве искали другие способы удержать Польшу в орбите влияния Кремля, особенно когда в 1990 году начали открыто ставить под сомнение существование Варшавского договора, а мировая политика начала вращаться вокруг вопроса о воссоединении Германии.
Для поляков до сих пор остаются неизвестными много советских документов последних лет существования СССР, но среди них есть документ, принятый Политбюро после образования правительства Мазовецкого, в котором предусматривалось, что отношения с Варшавой должны основываться на следующих принципах: «геополитическое положение Польши в Европе, традиционные связи двух славянских народов, немецкий синдром у поляков, зависимость польской экономики от наших сырьевых и энергоносителей». Поэтому, когда в ноябре 1989 г. в Москве появился Мазовецкий, он услышал предложение о переходе на расчеты за нефть и газ в долларах с 1 января следующего года. Для польского государства это означало бы невозможность заплатить 2-3 миллиарда долларов. В итоге удалось убедить Горбачева дать полякам еще один год. «Изображение могильщика советской империи как какого-то великого друга Польши кажется недоразумением. Стоит сохранить о нем хорошую память, но уж совсем необязательно проявлять благодарность», – резюмирует политолог и историк профессор Антони Дудек на страницах издания Rzeczpospolita.
ik