В этом году отмечается 42-я годовщина введения военного положения в Польше. Одна из самых драматических страниц новейшей польской истории открылась 13 декабря 1981 года по решению так называемого Военного совета национального спасения. О военном положении, во время которого осуществлялись жестокие репрессии в отношении деятелей «Солидарности» и демократической оппозиции, написаны тома книг, сняты фильмы, есть обширная документация, и каждый год мы говорим о военном положении как подавлении коммунистической властью стремления поляков освободиться от диктата Советского Союза. Слово «подавление» появилось в этом выпуске исторической рубрики тоже не случайно. Вскоре на польские экраны выйдет фильм «Повстанец 1863» о польском Январском восстании, жестоко подавленном царскими властями. Этот фильм, в котором играет знаменитый актер Ольгерд Лукашевич, да и сама история XIX века особым образом переплелись со временем военного положения, когда снимался фильм тоже о Январском восстании и тоже с участием Ольгерда Лукашевича, с которым нам удалось побеседовать на встрече актеров с журналистами.
- Оказалось, что актер не только интересуется, но и занимается историей Польши в особом ключе:
Ольгерд Лукашевич: В настоящее время я занимаюсь популяризацией документа, созданного во время Ноябрьского восстания, в течение битвы под Ольшинкой Гроховской, одного из самых кровавых сражений. Документ «Конституция для Европы» авторства Войцеха Богумила Ястжембовского, изданный в 1831 году, как проект осуществился в Европейском союзе. И я очень надеюсь, что Польша обратится к Европейской комиссии с просьбой о признании этому документу знака «Европейское наследие». Эти два восстания – то первое, Ноябрьское, которое вспыхнуло в связи с несогласием поляков отдать русскому царю скипетр и корону Польши, то есть, против Российской империи, и то второе, Январское, фактически партизанское, поскольку первое было бунтом армии, настоящая польско-российская война, для меня лично и всех нас складываются в одну логическую последовательность. Между ними были попытки поднятия очередных восстаний, например, Шимон Конарский пытался поднять восстание против царизма. Известно его бунтарское, потрясающее стихотворение, написанное в тюремной камере, где он спрашивает Бога, как он мог допустить до порабощения Польши и молит о возвращении независимости. Таким образом, всё, что мы видим в фильме о Январском восстании, укоренилось в живописи, в литературе, в традиции. Я играю монаха-капуцина, который становится епископом, а прообразом послужил персонаж эпической поэмы Мицкевича «Пан Тадеуш» ксёндз Робак. По всей видимости, Мицкевич был вдохновлен той ролью, которую капуцины играли в тех событиях. О фильме «Повстанец 1863» я советовал бы думать в категории сопротивления тому, чтобы Польша была под влиянием России. «У Польши с XVIII века был только один выбор: или Москва, или Европа», - говорил профессор Кшиштоф Скубишевский (польский ученый и политик, министр иностранных дел РП в 1989-1993 гг. – прим. Ред.), убеждая Сейм в необходимости ратификации договора с Европейским союзом о вступлении в ЕС. Так что это очень актуальная тема, если говорить о восприимчивости, побуждении мышления такими категориями.
- Символично, что мы с вами встречаемся в здании бывшего Центрального комитета Польской объединенной рабочей партии, в котором сейчас много офисов, культурных и бизнес-центров. И что особенно интересно, встреча проходит в том самом кинозале, в котором партийные чиновники смотрели фильмы и решали, выпускать их на экран или нет. Это к вопросу о фильме «Верная река» о Январском восстании, который снимался во время военного положения. Что Вам вспоминается в первую очередь?
Ольгерд Лукашевич: Когда мы ехали снимать фильм «Верная река» во время военного положения нас на дорожных барьерах задерживали солдатские патрули. Я помню, как перед моим носом оказалось дуло автомата, когда нас задержал патруль, чтобы переписать фамилии съемочной группы, ехавшей на площадку для съемок. А ведь мы фактически «контрабандой» провозили мысль о независимости Польши и знания о том, что на съемках персонажи оккупантов, захватчиков, армии будут говорить по-русски, без притворства, будто надо говорить по-польски. Если сегодня смотреть «Верную реку» Тадеуша Хмелевского, то видно, как он отходит от стереотипа, и снова дает импульс к мысли о положении Польши между Германией и Россией, и о том, где мы хотим быть, то есть там, где есть демократия – не изображаемая, не притворная, не фальсифицированная.
- А как проходил тогда процесс съемок?
Ольгерд Лукашевич: Съемочная группа работала, как работалось, только среди нас было напряжение, не будет ли наша работа остановлена, будут ли продолжаться съемки. Что касается «Верной реки», то производство фильма парадоксально продолжилось по решению первого секретаря партии Мечислава Раковского. Однако в этом был особый умысел, и с этим связана и забавная, и грустная история. Известная актриса Кристина Янда собралась эмигрировать из Польши, и обратилась к Раковскому, занимавшему тогда пост премьера, с заявлением о выдаче заграничного паспорта. Он пытался ее убеждать остаться, играть в кино. На ее вопрос: в каких фильмах?, Раковский ответил, что, например, в «Верной реке». Но дело было в том, что на определенном этапе съемки всё-таки прекратились. И Раковский прямо в своем кабинете, в присутствии Кристины Янды сделал один звонок с рекомендацией возобновления производства фильма, исходя, видимо, из соображений, что время военного положения пройдет, а фильм останется. Именно так и произошло.
- Если уж мы в тематике кино, то был такой польский фильм 1991 года о военном положении «Контролируемые разговоры». Ощутили ли Вы на себе этот, так сказать, «контроль»?
Ольгерд Лукашевич: Я помню, режиссер Тадеуш Хмелевский думал, кого назначить на роль Саломеи – главной героини, поскольку фильм фактически говорит о ее жизненной драме. В нашем с ним телефонном разговоре по этому поводу назывались разные фамилии, обсуждались кинопробы, насколько они соответствуют нашему видению. И так мы себе говорили, и через какое-то время, вдруг у меня раздался телефонный звонок. Незнакомый голос спросил: «А о каком фильме вы говорили?». Тогда телефонные разговоры контролировались, и это было доказательством того, что нас действительно подслушивали.
Автор: Ирина Завиша