В конце августа 1948 года в Польшу, где полным ходом шло установление сталинского режима, прибыл Пабло Пикассо (1871-1973). Выдающийся испанский и французский художник и скульптор приехал во Вроцлав на Всемирный конгресс интеллектуалов в защиту мира. Мероприятие было организовано с подачи СССР для того, чтобы собрать ведущих западных интеллектуалов, которые должны были быть опорой советской политики, которая на словах была миролюбивой, но в действительности она была агрессивной.
В Варшавском университете недавно прошла международная конференция, посвященная пребыванию Пикассо в Польше. Вашему вниманию фрагменты инаугурационного доклада профессора Яна Кеневича – первого посла РП в Королевстве Испания после падения в Польше коммунизма. Он представил интересные факты и интерпретации этого визита.
Как так случилось, что кто-то такой как Пикассо принял такое приглашение? Как известно, до последнего момента, как с польской стороны, так и со стороны республиканской Испании предпринимались лихорадочные усилия в этом направлении. Если говорить о том, кому принадлежит заслуга в том, что Пабло Пикассо сел в самолет и прилетел в Польшу, то ее некому приписать. Ведь ни испанский посол, ни генсек конгресса Ежи Борейша не были в состоянии преодолеть его неуступчивость. Кто-то может сказать: какая там еще неуступчивость?! Ведь он был коммунистом!
Не могу сказать об этом с полной уверенностью, но, мне кажется, что Пабло Пикассо был открытым человеком, испанцем и анархистом. Это была свободная личность. У него был партбилет. Не буду их здесь перечислять, но многие известные люди на Западе и на Востоке носили его с гордостью, временами со стыдом, но партбилет не определял Пикассо. Принятие приглашения на конгресс во Вроцлаве было спонтанным и эмоциональным решением. В то же время оно было глубоко укоренено в сути его приезда.
Профессор Кеневич считает, что великий художник глубоко верил в идею мира.
Пабло Пикассо, вероятно, глубоко и искренне верил в то, что после катастрофы войны, войны которая длилась 30 лет, с 1914 по 1945 год, должен наступить мир. Пикассо целиком был убежден в необходимости защиты мира, но он не был убежден в борьбе за мир. Речь шла о борьбе, о которой одна польская деятельница – не буду называть ее из-за того, что нахожусь в воспитанном обществе – прокричала такое: «А потом, товарищи будет такая борьба за мир, что не останется камня на камне!». Однако Пикассо был готов к тому, что нас, детей того поколения учили в одной из песен: «Врагам свободы –поднятый кулак!». Да, Пикассо был готов поднять кулак врагам свободы, но это не значит, что он принимал все, что собой представлял «страж мира» – Иосиф Виссарионович Сталин. Мне кажется, что его реакция на войну в Корее не всегда правильно воспринимается – он переживал ее как трагедию.
Историк также обращает внимание, что Пабло Пикассо отправился на Всемирный конгресс интеллектуалов в защиту мира на несколько дней, но почему-то решил остаться в Польше на две недели.
Он приехал в Вроцлав на два-три дня. Его там с энтузиазмом приветствовали. Не знаю, насколько мы осознаем размах этого мероприятия. Когда сегодня читаешь о Всемирном конгрессе интеллектуалов в защиту мира, то поражаешься, как наша страна в разрушенном Вроцлаве смогла его организовать: толпы переводчиков, отели, торжественные приемы. Неслыханные вещи.
Пикассо приехал на несколько дней, а остался в Польше на две недели. Почему? Он этого никогда не сказал вслух, но формально остался, поскольку ему сообщили, что он и его приятель, поэт Поль Элюар, будут награждены Командорским орденом со звездой возрождения Польши. И Пикассо, который никогда не принимал наград, принял этот орден. Хотя для нас фотография, на которой мы видим Болеслава Берута, который вешает ему на грудь этот орден, вызывает в самом лучшем случае смешанные чувства. Как бы там ни было этот президент был агентом НКВД. Ну, и что из этого?
Пикассо остался. И результатом этого является нарисованная им русалка, сирена – символ Варшавы. И мне кажется, что в ней кроется ответ, почему он все-таки остался. Он сделал это не потому, что его должны были наградить. Пикассо мог на это махнуть рукой, попросить, чтобы его оставили в покое, сославшись на то, что он наград не принимает. Как мы видим, в руки варшавской русалки, сирены он вложил молот. И здесь речь не идет о серпе и молоте, а это молот тех, кто из руин восстанавливал Варшаву. Он видел это в 1948 году. Если кто-то из нас вспомнит, как тогда выглядела Варшава, то поймет его реакцию.
Надо добавить, что Пабло Пикассо остановился в отеле «Бристоль» – единственным достойным отеле для иностранных гостей, которые тогда были в разрушенной польской столице. Он посетил Национальный музей, которому подарил свою керамику – эта коллекция работ Пикассо является сегодня одной из изюминок столичного музея. Великий испанец неоднократно потом вспоминал, что эти две недели его пребывания в Польше были одними из самых ярких и важных в его жизни.
Тем временем, профессор Кеневич считает, что ключом к пониманию восприятия Пикассо Польши 1948 года были ужасные последствия войны, который он увидел во Вроцлаве и Варшаве. Это было воспринято сквозь призму Герники – трагедии баскского городка, который подвергся массированной бомбардировки немецким «Легионом Кондор» в апреле 1937 года во время гражданской войны в Испании. Картина «Герника» Пабло Пикассо, написанная в мае 1937 года по заказу правительства Испанской Республики является одним из наиболее известных произведений Пикассо. Говорит Ян Кеневич.
Предполагаю, что Пикассо пришел к такому убеждению и увидел параллели между Герникой и Варшавой, в своем понимании Герники, как зверства в отношении создания. Зверство не только в отношении людей и ему речь шла не только о политике. «Герника» Пикассо была протестом человека против трагедии войны. Если бы он нарисовал этот холст только как заказ на Всемирную экспозицию в Париже, а мы знаем какой гонорар он получил за «Гернику», то это не было бы гениальное произведение искусства. Это было бы важное произведение искусства, но не гениальное. Он это написал, поскольку нуждался в этой картине.
Пикассо приехал во Вроцлав, увидел Польшу и когда ехал сюда, то именно в таких категориях должен был воспринимать свой приезд. Почему? Может по документах он был коммунистом, но по духу это был анархист, равно как и существенная часть испанских социалистов и коммунистов той эпохи. Скажу, что поляков и испанцев объединяет то, что в наших культурных генах есть анархизм.
И Пикассо был убежден на эмоциональном уровне - кто хочет может себе смеяться, но я отношусь к этому серьезно - что Польша 1948 года является шансом для лучшего человечества. Он верил, что единство трагической судьбы ужасов Герники 1937 года и Варшавы, которую в 1944 году сравняли с землей, создает шанс, что Польша будет одновременно прогрессивной и демократической. Пикассо не мог знать, как все сложится, но имел такое предчувствие.
Материал подготовил Назар Олийнык