С момента августовских соглашений, самое важное из которых было подписано на Гданьской судоверфи 31 августа 1980 года – оно легализировало профсоюз «Солидарность», в ПНР (Польской Народной Республике) начался период, известный как «карнавал „Солидарности”». Речь идёт о почти 16 месяцах, в течение которых в коммунистической Польше наблюдалось ослабление цензуры, предоставление некоторых гражданских прав и свобод, а все это сопровождалось неистовой общественно-политической активностью «Солидарности», объединяющей около 10 млн поляков. Нависла угроза для коммунистического режима, многие понимали, что коммунисты рано или поздно нанесут по «Солидарности» удар, что и произошло в ночь с 12 на 13 декабря 1981 года. Тогда генерал Войцех Ярузельский – генеральный секретарь польской компартии, председатель правительства и фактически единоличный диктатор – ввёл военное положение. Начались аресты, интернирования и кровавые расправы в случае сопротивления. По данным польского Института национальной памяти, число смертельных жертв военного положения составляет около 100 человек.
Спустя почти 40 лет со времени тех трагических событий над ними кружит некий миф «меньшего зла». Имеется ввиду утверждение, что введение военного положения якобы было необходимостью, чтобы уберечь страну от военного вторжения СССР и членов Варшавского договора.
К разговору о споре вокруг военного положения в свете реальности советского вторжения в Польшу, я пригласил профессора Антони Дудека из Университета имени кардинала Стефана Вышинского в Варшаве:
Безусловно, спор о возможности советской интервенции в декабре 1981 года будет продолжаться. Только вот с момента, когда не стало генерала Ярузельского, он уже не столь горячий, поскольку уже нет в живых главного «героя» тех драматических событий. В силу понятных причин накал эмоций будет спадать и данным вопросом все больше будут заниматься историки, а не политики или журналисты, для которых это уже не будет столь горячая тема. По моему мнению, это послужит формулированию исторических выводов, которые, по моему убеждению, таковы, что в декабре 81-го года не было угрозы советского военного вмешательства, что, в свою очередь, не означает, что такой угрозы не было вообще.
[…]
Надо разделять две ситуации. С одной стороны, это ситуация в декабре 81-го года. Тогда генерал Ярузельский, принимая решение о введении военного положения, задал Москве вопрос: если размах общественного сопротивления буде слишком велик, чтобы подавить его своими силами, то может ли он в этом случае рассчитывать на военную поддержку со стороны Москвы. Москва в реалиях декабря 81-го года ответила, что не предоставит ему такой поддержки. Всё это находит твёрдое подтверждение в исторических документах. А с другой стороны, нужно принимать во внимание ситуацию, которая могла бы сложиться, если бы Ярузельский не ввёл военное положение, а «Солидарность» начала бы брать в свои руки власть в Польше. То есть, если бы в стране дело дошло до своего рода гражданской войны. Тогда, возможно, Москва поменяла бы своё мнение и наступила бы советская военная интервенция. Но это уже из области альтернативной истории.
Соответственно на базе известных нам документов можно утверждать, что угроза такого вмешательства над Польшей не висела. Вместе с тем, необходимо также чётко сказать и о том, что нам не известны все документы российской стороны. Мы знаем только о тех документах, которые в течение всех этих лет обнародованы, или тех, которые удалось добыть польским исследователям за нашей восточной границей. Нет свободного доступа к советским архивам в России. В связи с чем, безусловно, взгляд, который я сегодня озвучиваю, в будущем может претерпеть изменения.
Необходимо отметить, что в течение всего «карнавала „Солидарности”» коммунистический режим использовал перспективу интервенции в качестве действенного пугала в борьбе с демократической оппозицией. Антони Дудек:
Действительно, это пугало было действенным. Как его использовали? Это делали с помощью военных учений. Так, весной 1981 года были проведены масштабные учения Варшавского договора «Союз-81». Они проходили в период острейшего кризиса в отношениях между «Солидарностью» и властью, речь идёт о так называемом Быдгощском кризисе. Начало положило избиение милиционерами деятелей «Солидарности» в Быдгоще, вследствие чего нависла угроза всеобщей забастовки.
Не хочу здесь входить в детали. Суть заключалась в том, что военные учения демонстративно продолжили, чтобы создать в кругах «Солидарности» впечатление, что интервенция висит на волоске. И, наверное, это воздействовало на часть деятелей движения «Солидарность». Потом, осенью 81-го года, когда проходил первый всепольский съезд «Солидарности», Варшавский договор организовал самые масштабные манёвры в своей истории, насчитывающей несколько десятилетий. Манёвры носили кодовое название «Запад-81». Несомненно, это также должно было влиять на «Солидарность». Скажем, съезд «Солидарности» проходил в Гданьске на хоккейной арене «Оливия», с которой простирается вид на Гданьский залив. Делегации «Солидарности», выходя из здания видели советские военные корабли, стоявшие на якоре в заливе, которые теоретически могли в любой момент открыть огонь по Гданьску и обстрелять ту же арену. Конечно, ничего такого не произошло, но это было что-то вроде психологической войны.
Историк отмечает, что также частью психологической войны против движения «Солидарность» была концентрация войск Варшавского договора у границ Польши. Как говорит профессор Дудек, целью всего этого было создание впечатления у поляков и активистов «Солидарности», что вторжение – это только вопрос времени, и такая тактика отчасти имела успех:
Это удалось в отношении значительной части общества. В лагере «Солидарности» среди её деятелей мнения также разошлись. Умеренные говорили, что нельзя идти на острое противостояние с властями, поскольку произойдёт советское вторжение. И была другая группа, твердящая, что русские на это не отважатся так, как у них здесь будет «второй Афганистан». Не надо забывать, что все происходило, когда уже шла война в Афганистане. Эта часть деятелей «Солидарности» считала, что интервенция нереальна. По их мнению, все бы проходило не так, как в 68-м году в Чехословакии, потому что русские знают, что в Польше сопротивление будет значительно сильнее. Эти два крыла – радикалы и умеренные – постоянно имели трения между собой. Однако, как мне кажется, большинство поляков была на стороне тех, кто считал, что советское военное вторжение возможно. Поэтому, когда 13 декабря ввели военное положение, то в первые часы в Польше, а также на Западе задумывались над тем, кто все это проводит. Другими словами, речь идёт об интервенции польской армии или все же это вторжение войск Варшавского договора, с советской армией во главе? Были даже подозрения, что русские переоделись в польские мундиры и вторгаются переодетыми в Польшу. Только спустя более десяти часов стало понятно, что это операция польской армии и что русские тут не причём.
Однако, например, среди интернированных деятелей «Солидарности», что отображено в их свидетельствах, видно, что когда после задержания их вывозили в восточном направлении в центры интернирования, то часть из них думала, что сейчас они окажутся за границами ПНР. То есть были мысли, что их вывезут в СССР, что ехидно не отрицали милиционеры и работники спецслужб. И только когда их доставляли по месту назначения, они успокаивались, поскольку приходило понимание, что это не ссылка в Сибирь, которая в истории Польши имеет долгую традицию в ХIX-XX веках.
Материал подготовил Назар Олийнык