77 лет назад прекратила свою страшную «работу» самая смертоносная и страшная «фабрика смерти» Третьего Рейха – немецкий концлагерь Аушвиц-Биркенау. Память о свыше миллиона жертвах безвинно замученных в нем навсегда будет вписана в мировую историю.
27 января 1945 года, когда солдаты Красной армии открыли ворота этого лагеря, измученные узники среди которых были также дети, приветствовали их как освободителей, еще не понимая, что одна оккупация сменяется другой.
Немцы, со всей своей педантичностью, заранее, еще в августе 1944 года, начали подготовку к ликвидации Аушвица-Биркенау. Они последовательно вывозили заключенных вглубь Рейха. К середине января 1945 года они перевезли около 65 000 человек, включая почти всех поляков, украинцев и чехов. Несмотря на приближение советских войск немцы, придерживаясь своего кровавого плана, продолжали убивать евреев. В последний раз газовую камеру лагеря использовали в ноябре 1944 года.
К концу 1944 года немцы, понимая, что приближается фронт, сожгли документы и попытались уничтожить свидетельства преступлений: закопали ямы с человеческим прахом, разобрали крематорий IV до фундамента, а остальные три крематория подготовили к взрыву. Они уничтожили их перед самым выходом из лагеря.
17 января 1945 года в Освенциме состоялась последняя перекличка. Тогда в нем находились 67 012 заключенных.
Немцы начали окончательную ликвидацию лагеря, когда началось советское наступление. Они начали эвакуировать заключенных организовывая «марши смерти», в которых погибли не менее 9 тысяч человек.
В Аушвице и Биркенау оставалось около 9 тысяч заключенных, в том числе около 500 детей. Эсэсовцы считали их непригодными для эвакуации и намеревались их уничтожить. Однако из-за советского наступления администрация лагеря не смогла реализовать расправу в полной мере, им удалось убить около 700 человек. 26 января большинство персонала концлагеря покинули лагерь.
Предлагаем вам послушать архивную аудиозапись Польского Радио 1972 года, в которой одна из узниц лагеря Аушвиц-Биркенау Эулялия Рудак описывает ужасы, которые ей пришлось перенести, когда она была ребенком:
Были случаи, среди евреек и гречанок, когда сразу после рождения ребенка к ним подходила эсэсовка, которая также представляла администрацию лагеря, и на счет «eins, zwei, drei» (на немецком языке: один, два, три) заставляла в выгребной яме топить младенца. Нередко матери, чтобы скрыть от надзирательниц рождения ребенка, втайне рожали, тем самым они подвергали себя травмам, перерезая пуповину. Нередко беременные во избежание страшной участи провоцировали выкидыши. Происходили чудовищные сцены. Такие преступные практике, в основном, применялись против евреев и греков.
Но если говорить о матерях с детьми, то я находилась именно в детском блоке. Здесь, в отдельном блоке, уже никто не мог защитить этих детей, они не имели возможности кому-то пожаловаться, потому что отпустить ребенка к матери было, по лагерным законам, преступлением. Администрация лагеря проводила эксперименты и вивисекции, проверяя моральный дух, устойчивость и эмоциональную чувствительность этих надзирателей. Сюда добровольно никто не попадал. Персонал лагеря назначался по партийно-политической линии нацистов. Поэтому они точно понимали, что подопечные этих надзирателей получат такой «опыт», что просто вымрут. Какую-то часть этих детей выбирал для своих опытов Йозеф Менгеле, а тех, кто были красив и хорошо сложен, в соответствии с расовой теорией, вывозили в Германию.
Эулялия Рудак вспоминает, что даже в такой атмосфере, где постоянно витала смерть, некоторые из надзирателей еще проявляли какие-то человеческие чувства к заключенным:
Во время Рождества или Пасхи мы вместе с некоторыми представителями персонала лагеря, теми, кто еще не до конца утратил человеческое лицо, пытались организовывать праздники. Из отходов, палок или кусков одеял мы делали куклы. Елки мы делали из зеленых бумажных обверток. Конечно, это все пряталось и носилось в тайне. (…) Были и подарки – это несколько кусочков сахара или половинка луковицы, кусочек яблока и т.д. Чтобы не обидеть других, кому достался худший подарок, мы их заворачивали в бумагу и, прикрывшись, ели. Конечно, больше хотелось получить кусочек сахара, чем лука, хотя детям и объясняли, что лучше лук, поскольку он здоровее. Я сохранила одну куклу таксы, сделанную из кусочка одеяла.
Организовывая такие небольшие праздники, надзиратели показывали, что что-то человеческое у них осталось. Также это проявлялось в разрешении писать письма матерям и детям. Дети просто не понимали, что в любой момент их родители могут погибнуть, но родители все понимали.
Также Эулялия Рудак рассказала, что происходило с теми, кто не выдерживал такую психологическую нагрузку и сходил с ума:
В условиях лагеря матери, не имея возможности увидеть своих детей, просто сходили с ума. А в лагере существовало суровое правило, что те, кто проявлял какое-то отклонение от нормы, направлялись в газовые камеры или в специальный барак для психически больных. Я помню, что в нем находились две советские парашютистки, одна из них – Соня, она постоянно делала бумажные самолетики и с третьего яруса кровати спрыгивала вниз головой. В какой-то момент она получила травму, у нее текла кровь с ушей. Поэтому она и попала в барак для сумасшедших. Там было 13 коек, их там держали абсолютно голыми, их не кормили, они пухли от голода и умирали там. Так в лагере выглядела изоляция психически больных людей. А тех, кто выживал, отправляли в газовые камеры.
Мы старались это скрыть от детей и их матерей, но каждого из нас могла постигнуть та же участь.
Несмотря на всю трагичность тех событий, Кремль позабыв о памяти безвинно убитых, пытаются исказить правду и тем самым заработать себе политические дивиденды. Приписывая себе лавры правопреемника СССР, Россия говорит о том, что советские солдаты освободили лагерь. Но на практике получается, что СССР, с одной стороны, стал новым оккупационным режимом, а с другой – сам способствовал возникновению концлагерей. Напомним, концлагерь Аушвиц-Биркинау был создан 20 мая 1940 года, после раздела Польши между Третьим Рейхом и СССР. В то время советское руководство своим молчанием и поддержкой действий режима Адольфа Гитлера дало свое молчаливое согласие на создание подобных лагерей. Это подтверждается как пактом Молотова-Риббентропа, так и тем, что советская пропаганда до нападения Третьего Рейха никак не осуждала практику создания концлагерей, хотя некоторые из них существовали еще с 1933 года. Стоит также подчеркнуть, что, даже освободив концлагерь, советское руководство освободило узников, но не отказалось от его использования – до 1947 года это была тюрьма НКВД.
Во многих российских пропагандистских фильмах и статьях можно даже услышать тезис о том, что советские солдаты, освободив узников, заботились о них, делясь своими припасами. Но это неправда, это подтверждают слова следующей собеседницы Польского Радио, которая прошла через ад Аушвиц-Биркенау:
Нас осталось восемь в лагере для цыган. Мне тогда было 7 лет. О нас никто не заботился, мы никому не были нужны. Мы нашей небольшой группкой вышли по дороге из лагеря. Была зима, конец января или начало февраля, когда вошли советские войска, но им было все равно, они не обращали внимания на нас. Некоторые говорят, что советские солдаты о нас заботились, но это неправда. Мы, дети, в зимнюю пору отправились пешком в Краков, где о нас наконец-то позаботились. (…) У нас забрали детей, и мы попали под опеку польского красного креста.
PR24/PAP/op