«Дискуссии о современности идут в Польше уже более двухсот лет. Проблемы модернизации в значительной степени определяли векторы истории Польши. Возникшие в XIX веке, они стали основой формирования польского самосознания, не утратив значения и в XX веке, а их влияние чувствуется по сей день. Поэтому, чтобы лучше понять сегодняшний день, стоит познакомиться с тем, что его обусловило исторически». Это цитата из предисловия к книге «Польская современность. Генеалогия», вышедшей в издательстве Znak. Ее автор - известный польский ученый, историк, профессор Томаш Кизвальтер из Варшавского университета по приглашению Института De Republiсa прочитал в Варшаве лекцию «Польская дорога к современности. Обычная или исключительная?» в рамках проекта „Joseph Conrad Fellowship”. В лекции речь шла об извилистых путях польской современности, о том, где следует искать источники модернизации, о том, какие модели мышления о современности формировали коллективное сознание поляков.
Профессор Томаш Кизвальтер любезно согласился стать также нашим собеседником.
- В своей лекции Вы сказали, что для Вас формула современности - это «просвещение + капитализм». А какие концепции современности имели место и были самыми важными в истории Польши? Как они менялись с течением времени и преобразованиями действительности?
Томаш Кизвальтер: Думаю, что здесь можно выделить две области. Во-первых, аспект социальных и политических отношений. А с другой стороны - аспект экономический. И получаем проекты осовременивания государства, которые начинаются в момент принятия Конституции 3 Мая 1791 года. Позже они развиваются в период Варшавского Княжества (Великого Герцогства Варшавского), а затем в ХХ веке, уже в независимой Польше, в которой от той давней шляхетской и республиканско-монархической традиции наступил переход к идее демократической республики. А если говорить об экономической области, то это, прежде всего, вопрос проектов модернизации сельского хозяйства, реформы аграрных отношений. В первую очередь, реформа по отмене барщины, а еще ранее - признание крестьянам права на личную свободу. А почти параллельно этому появляются концепции индустриализации, которые в условиях пока еще традиционного сельского хозяйства было невозможно реализовать. И только после проведения аграрных реформ появляется вполне реалистическая идея развития промышленности в Польши. Всё это сосредотачивается вместе - как социально-политическая сфера, так и экономическая - в период межвоенного двадцатилетия, укрепления государственного суверенитета. И здесь уже появляются различные концепции цивилизационного развития. С одной стороны, это концепции, идущие больше в сторону либерализма, капитализма с ограничением регулирования рынка. Но есть также, причем выдвинутые на первый план, концепции этатистские, то есть государства как инициатора экономической жизни, инвестора. Всё это длится, к сожалению, очень коротко, в трудных условиях в масштабе всей Европы. Это плохой период для Европы. Потом приходит Вторая мировая война со всей своей разрушительной мощью. И позже наступает так называемый реальный социализм, период ПНР, который с точки зрения модернизации можно назвать фактически потерянным временем. Сначала были попытки модернизации по советскому образцу, потом в более мягких формах, но это модернизация в лучшем случае половинчатая, а порой лишь видимость. Так что интенсивный контакт поляков с современностью начинается только после 1989 года.
- Господин профессор, в лекции Вы также выразили мнение, что польский путь к современности не был исключительным, тем не менее, имел свою специфику. Чем она была обусловлена в первую очередь?
Томаш Кизвальтер: Мне кажется очевидным, что для подавляющего большинства поляков условием эффективной модернизации страны была независимость, государственный суверенитет. Опыт периода разделов выразительно показал, что государства-захватчики не могут и не хотят быть двигателем и протектором модернизации. И тем, что служит не столько гарантией, сколько необходимым условием осовременивания Польши, является собственное государство.
- Если вспомнить классику польской литературы, то в ней также появляются видения современности. В частности, как вполне серьезный футуристический проект «стеклянных домов» Жеромского, так и ироничное, если не сказать, саркастическое описание стремящихся быть «современными» героев Гомбровича, то есть, семейства Млодзяков. А что можно сказать о сегодняшнем видении современности?
Томаш Кизвальтер: Видение Жеромского - это был прекрасный сон о современности, некая идеалистическая концепция. А идеалистические концепции, как известно, воплощаются, в лучшем случае, лишь частично. Видение Гомбровича - критическое, показывающее темные стороны современности: смешные или неприятные. Но такова жизнь, что если мы пытаемся внедрить в нее какой-то идеал, то он реализуется не так, как нам бы того хотелось. Вы спросили, что с видением современности сегодня? Современность издавна всегда подвергалась критике, и есть философы, которые современность уже похоронили, утверждая, что она уже давно закончилась и мы живем в какой-то иной эпохе. Но, замечу, что так называемые обычные люди, то есть, большинство, однако, стремятся к современности. Лишь очень немногие мечатают о возвращении к прошлому, а даже если бы такое возвращение стало возможным, то, уверяю, все эти «мечтатели» мгновенно бы разочаровались в том, что их встретило. Так или иначе, мы в этой современности живем, думаю, она тоже имеет свои разные стороны - светлые и темные. Мы должны стараться, чтобы современность была явлением как можно более светлым, ведь от нее не убежать. То, что говорится о возможном отходе от модернизации или о смерти современности, - это неудачные мнения. А как я сказал на лекции, мы не знаем, что нас ждет в будущем, куда современность нас приведет. Лучшее будущее не гарантировано, но считаю, что мы должны быть оптимистами. Мы живем в современности и должны так ее формировать, чтобы она была для нас как можно более благоприятной.
Автор передачи: Ирина Завиша