Полномасштабная агрессия России против Украины продолжается уже больше года. Несмотря на огромные потери армии РФ, преступления против мирного населения, мобилизацию, которую Путин обещал не проводить, санкции, снижение уровни жизни и многое другое, 77% россиян в том или ином виде поддерживают войну против Украины.
Такие данные последнего соцпроса независимого Аналитического центра Юрия Левады, признанного в России «иностранным агентом». Примечательно, что год назад вторжение в Украину пользовалось поддержкой на уровне 68% респондентов.
На эту тему мой коллега Назар Олийнык беседовал с научным руководителем Аналитического центра Юрия Левады, доктором философских наук Львом Гудковым.
Назар Олийнык: Лев Дмитриевич, как показывают ваши соцопросы, поддержка среди российского общества войны в Украине, если сравнить с тем, что было в начале полномасштабного вторжения, возросла. С чем Вы связываете такую консолидацию россиян вокруг Кремля?
Лев Гудков: Ну, объясняется это двумя вещами. Во-первых, ужесточением цензуры и более агрессивной пропагандой, отказавшейся от идеи борьбы там с украинским нацизмом, денацификация Украины и прочее. А все больший акцент делается на войне с коллективным Западом, на угрозе исходящей от НАТО, от Запада, от США и необходимости защищаться таким образом. То, что это лживая демагогия, ну это понятно, но она действует, потому что других механизмов консолидации, особенно позитивных, для россиян уже не осталось. Вот поэтому, сочетание цензуры, угрозы репрессий и вот необходимость дать отпор Западу, она постепенно объединяет людей и заставляет поддерживать действия путинского руководства, откладывать в сторону все претензии к власти.
Н.О.: Лев Дмитриевич, когда объявлялась «частичная мобилизация», которая, фактически, оказалась повальной, а сейчас так или иначе есть перспектива новой волны мобилизации. Вот тогда речь шла о том, что это может нарушить баланс, который был в течение долгих лет между властью и обществом. То есть, что был некий негласный социальный контракт о том, что воевать должна армия, то есть силовики. Сейчас же сотни тысяч россиян, прежде всего из глубинки, воюют в Украине. Есть большие потери, раненые, пленные. Почему этот вот момент не сыграл свою роль и общество не стало меньше поддерживать Путина в его войне против Украины?
Л.Г.: Понимаете, я не могу сказать, что люди хотят воевать. Вот этого нету. Но они покорные в силу оппортунизма, конформизма и риска в случае вот антивоенных выступлений или протестов против мобилизации быть полностью выкинутыми из социальной жизни. Человеку, который отказывается от призыва, грозит уголовный срок, исключение из университета, лишение работы и прочее. Поэтому для социальных низов, гораздо более зависимых от государства, у них фактически выбора нет. Они покорно соглашаются без большого энтузиазма, без особой агрессии, но идут, считая, что это важно. В первую очередь, конечно, это социальные низы, которые в большей степени сохраняют такие государственно-патерналистские установки, зависимые от власти. Для них идентификация с властью – это основа самоопределения. Все-таки последние годы, 10-15 лет при Путине в очень большой степени возросло вот это советское сознание, тоталитарное сознание, основанное на том, что россияне - это подданные великой державы. Другого, гражданского самосознания практические не возникло. Это, с одной стороны, а с другой, никакой информации о числе погибших в общество не поступает. Оно блокируется. Любые упоминания о потерях тут же становятся предметом полицейского расследования и угрозы уголовного наказания. Те группы, которые умеют обходить цензурный запрет там через VPN, через обращение к альтернативным каким-то информационным каналам, они находятся в состоянии такой дезориентированности, не зная кому верить. Они примерно представляют масштабы потерь, исходя из украинских или западных источников, но это дальше не распространяется и в общем не становится фактом. Это сведения, который крутятся в антивоенной среде. Ну, ее можно оценивать там в 18%, максимум 20% населения. И последнее, что можно сказать, ценность, конечно, человеческой жизни в России всегда была очень низка, а особенно в социальных низах, которые собственно являются ресурсом для пушечного мяса.
Н.О.: А можно ли также сказать, что те цифры, которые мы наблюдаем, высокая поддержка войны, также высокие рейтинги Путина, представителей Кремля, это также объясняется тем, что течение вот этого года полномасштабной войны против Украины, Кремлю удалось стабилизировать экономическую ситуацию? Поскольку ожидалось, что санкции и фактическая изоляция России, приведут к экономическому краху, чего не произошло.
Л.Г.: Ну, это дополнительный фактор. Действительно, это так. Все прогнозы об экономической катастрофе, об остром кризисе, они не оправдались, и стали наоборот фактором сплочения общества и просто антизападных настроений. Особенно, еще раз говорю, на социальной периферии, зависимой от кремлевской пропаганды, от телевидения, прежде всего. Реальные доходы населения они чуть снизились, действительно, и не росли, но этот процесс он не сегодняшний. Снижение реальных доходов населения идет уже много лет подряд. Это медленный процесс и люди успевают к нему приспособится. Номинально доходы они даже немножко растут. Понятно, что это без учета инфляции, которая очень высока. Все-таки 12% в год. Ну, и ощущение, что, конечно, жизнь становится труднее, но можно терпеть еще. Примерно это состояние. Поэтому внутриэкономические проблемы не влияют сегодня на отношение к войне.
Н.О.: То есть, вот те данные, которые у вас есть и те исследования, которые вы проводите фактически указывают на то, что россияне готовы вести войну еще долго и долго…
Л.Г.: Они будут терпеть. Все-таки это не российское население ведет войну. Оно участвует в этом, не осознавая, что является соучастником преступлений государства. Но это форма такого пассивного оппортунизма, конформизма, а не активности и не экспансионизма. Это немножко другое.
Материал подготовил Назар Олийнык