Согласно собранным украинскими правозащитниками данным, тысячи украинских военнопленных и гражданских подвергаются пыткам, противоправному лишению свободы и внесудебным расправам на оккупированных российскими захватчиками территориях Украины. В начале марта страну всколыхнуло видео ужасного убийства россиянами украинского военнопленного. Возмущение общества было настолько велико, что пресса порой переходила рамки корректности в попытке установить личность погибшего, отметила координатор «Медийной инициативы по правам человека» Ольга Решетилова:
Очень яркий, мне кажется, пример с тем, как журналисты пытались идентифицировать имя расстрелянного военнопленного. Теперь мы уже знаем его имя – это господин Мациевский, герой Украины. Но то, как это происходило, как в погоне за попыткой его идентифицировать, журналисты причинили боль нескольким семьям. Потому что за каждым именем стоит человек, который это переживает.
Тем временем, поступило сообщение об осуждении в так называемой «Луганской народной республике» трех украинских военнослужащих, один из которых – широко известный в цивилизованном мире правозащитник Максим Буткевич. Вместе с ним были осуждены к большим срокам заключения украинцы Виктор Похозей и Владислав Шель, сообщил адвокат Андрей Яковлев:
Эти приговоры не имеют никакого отношения к военным преступлениям. Мы можем только по внешним признакам сказать, что это было незаконно. Были ли судьи, вынесшие приговор, независимо избранными? Нет, не были. Потому что их назначала оккупационная администрация. Было ли там обеспечено право на защиту? Нет, этого не было. Очень странный факт: все, кто осуждается в «ДНР», почему-то признают свою вину. Есть немало оснований полагать, что это было под пытками. Нарушение права на справедливый суд – военное преступление. А широкомасштабное применение подобных процедур является преступлением против человечности.
Правозащитница Ольга Решетилова отметила, что попирающие международные правовые нормы решения «судов» марионеточных «республик» в Донбассе выносятся именно там, а не в Москве или на других территориях России:
В России существует мораторий на смертную казнь. Но руками квазиправовых систем на оккупированных территориях они это себе позволяют. Осуждение военнослужащих запрещено Женевскими конвенциями. По своей жестокости они выглядят ужасными. Например, военнопленный Воскобойник был приговорен в 2018 году к 30 годам заключения. По сути, эти приговоры никчемны и ничего не значат для дальнейшей судьбы военнослужащих. Украина и все цивилизованное международное сообщество не придает никакого значения этим «судебным» процессам и приговорам.
У украинских военнопленных нет никаких шансов избежать «судебной» расправы, засвидетельствовал украинский танкист, попавший в плен в начале 2015 года и освобожденный в декабре 2019-го Богдан Пантюшенко. Он сказал, что концлагерь «Изоляция» на территории одного из донецких заводов, уже снискал всемирную печальную славу места изощренных пыток и издевательств над людьми:
Это такое место, где из тебя просто все выбивают. Там иначе быть не может. Тебя убьют или замучают. Там очень умело пытают. Все, что они хотят – скажешь, и все подпишешь. Выбора там нет. Если же ты в СИЗО и на допросах в «генеральной прокуратуре», можешь попытаться себя защитить, но это ничего не даст. Например, я был приговорен к 18 годам тюрьмы. Я свою вину не признавал. Меня возили на допросы, следователь что хотел, то и писал. А потом все это передали в суд, они устроили в несколько заходов цирк, и меня осудили на 18 лет. Правовой системой и судом это назвать нельзя.
Защита прав украинских военнопленных является непростым, но вполне возможным делом, отметила Ольга Решетилова. Она привела в пример международное давление и вынужденный отказ российских оккупантов от судилища над украинскими защитниками Мариуполя в прошлом году. Тогда пророссийские «власти» уже начали строить специальные помещения и клетки для содержания бойцов украинского полка «Азов» и других подразделений в центре Мариуполя:
Мы должны давить на международное сообщество, чтобы оно прилагало больше усилий к освобождению украинских военнопленных. В частности, требовать от Международного Комитета Красного Креста более активной позиции. По крайней мере, доступа к украинским военнопленным. Потому что доступа к ним пока нет ни у кого. Мы не знаем, где они содержатся, в каких условиях, у многих из них нет связи с родными, письма через Красный Крест порой передаются по полгода. Россия продолжает системно нарушать Женевские конвенции и международное гуманитарное право. Мы должны использовать любые механизмы, чтобы заставить ее выполнять эти обязательства.
Этот призыв поддержал и переживший российский плен украинский танкист Богдан Пантюшенко:
По моему мнению, по моей практике и моему опыту, это очень хилая организация, которая имеет гораздо больше ресурсов, чем использует. Им тяжело говорить с российской стороной, и потому они не очень стараются, работают по минимуму. Они могут каждый месяц завозить туда передачи, они могут завозить и увозить письма, они могут быть эффективными. Но на них нужно давить со всех сторон. Когда на них давят, они начинают шевелиться.
На этот момент правозащитники затрудняются назвать точно число украинских военнопленных. Что касается других категорий, то по состоянию на первую неделю марта документально было подтверждено местонахождение 1075 гражданских лиц. Среди них большинство граждане Украины, но есть и граждане других стран, захваченные на оккупированных территориях и насильно вывезенные в Россию.
Материал подготовил Вильгельм Смоляк