Смерть, увечья, контузии, психические травмы, разлука с родными, насильственная депортация в Россию и уничтожение национальной идентичности – таков неполный список страданий украинских детей в результате войны России против Украины. Международный уголовный суд выдал ордер на арест президента РФ Владимира Путина из-за массового насильственного вывоза маленьких украинцев в Россию. В канун Международного дня защиты детей наш киевский корреспондент разыскал семью, которой повезло вырваться из оккупированного российскими захватчиками Мариуполя и благополучно добраться на подконтрольную Киеву территорию.
Пятнадцатилетний Олег и его бабушка Александра Николаевна с самого начала неспровоцированной войны России против Украины, начавшейся в 2014 году, проживали в селе Гнутово, оказавшейся на линии фронта. В первый же день полномасштабной российской агрессии против Украины 24 февраля 2022 года из опасений за свою жизнь, Олег, его отец инвалид, бабушка и двое двоюродных братьев с их матерью были вынуждены бежать в Мариуполь, рассказала Александра Николаевна:
У нас, наверное, раньше всех начали. Нас уже в 2 часа 18 минут начали обстреливать село. И мой самый малый внук так испугался, что перестал разговаривать. Мы собрались и поехали, думали, там тише будет. Первую ночь провели у знакомых. А рано утром поехали к родственникам в их однокомнатную квартиру. Нас там было 8 человек. Через несколько дней обстрелы стали ужасными, россияне стреляли и бомбили жилые дома, и мы спустились в подвал. Провели там два месяца без воды и без нормальной еды. Третьего марта уже не было ничего – ни воды, ни света, ни газа.
Собравшиеся в подвале пятиэтажного дома 40 человек пили воду из труб и батарей отопления. Добираться до криницы со свежей водой было опасно, поскольку она была далеко и подходящих туда людей расстреливали российские военные, рассказала Александра Николаевна. Она и ее внук Олег рассказали, что еды им тоже не хватало:
Питались тем, кто что даст. Делились все друг с другом, как могли и тем, что есть, всеми запасами, которые были. Мы же приехали вообще без ничего, в квартиру не рисковали подниматься, потому были постоянные взрывы снарядов и авиабомб. Иногда выходили на улицу чтобы сварить на костре суп – кто даст картошку, кто пригоршню крупы. И просто постоять у двери, подышать воздухом, когда становилось хоть ненадолго тихо. Так и выжили. И, слава Богу, не болели. Когда искали дрова, мы нашли полсетки чеснока. Мы ели его с супом, без хлеба, без ничего. И не болели. Он нас спас, этот чеснок. Ну, по поводу света, мы тоже там, делали светильники из технического масла, из каких-то тряпочек, бинтов. А потом, когда вышли из подвала, просто все было в носу черно, все в копоти. Я первый раз я был таким за всю свою жизнь. Отмылись мы только в Польше, когда уже ехали в Украину. Там была ванна, мы с братьями набирали в нее воды и долго в ней сидели. Когда мы впервые увидели электрический свет – это было какое-то открытие.
А еще в Мариуполе, как рассказал Олег, его первая встреча с российскими военными стала для него шоком:
Утро, а мы еще все спим в подвале, слышим, что какой-то шум. Иду к выходу, а у нас, получается, ну да, подвал, лестница довольно-таки длинная была. И я вот внизу стою, а мне говорят, чтобы я потише был, потому что там сверху русские военные там стучат, говорят, чтобы мы открыли подвал. И короче, один дядя сказал, ладно, сейчас я к ним поднимусь, а вы идете назад. Ну мы пошли в свою комнату, сидим уже ждем. И в итоге нам всем сказали, чтобы мы вышли на улицу, потому что им надо посмотреть подвал, нет ли там украинских военных. Мы вышли все, а их там куча была, может, человек десять. Да, я, конечно, был в шоке. Первый раз увидел это, мне страшно было. Что они сейчас будут с нами делать, я не знаю…
Чтобы выехать из Мариуполя семье пришлось отстоять многочасовую очередь за специальным пропуском, без которого россияне никого не пропускали даже в другие районы города:
Мы сначала к себе в село поехали. А у нас там жили, россияне. Сожгли нам хату. На воротах «Z» нарисовали, все разворовали. А еще когда мы уезжали, отвязали свою собаку. Так она теперь боялась заходить во двор, ходила вокруг, как будто глухая и ни на что не реагировала. Соседка нам сказала, российские солдаты били ее прикладами, говорили, что на Бандеру похожа. Мне было очень тяжело уснуть. Я плакал, а может они сейчас придут к нам снова. Я не хотел там спать, хотел просто пойти куда-нибудь… и все.
Благодаря знакомству этой семьи с датским режиссером Саймоном Вилмонтом, который еще до полномасштабного вторжения снял о них получивший международное признание документальный фильм, Олег и его родственники получил возможность выехать из-под оккупации. Как сказал Олег, Вилмонт и один из основателей украинского благотворительного фонда «Голоса детей» Азад Сафаров помогли семье деньгами на долгую и полную неприятных событий дорогу. Несмотря на утверждения кремлевских пропагандистов о том, что оккупированные районы Украины вошли в состав России, граница между двумя странами все еще существует, рассказал Олег. Именно за украинским Новоазовском, находящимся в оккупации, его семью впервые подвергли так называемой фильтрации в специально построенном здесь лагере:
Они проверяли наши мобильные телефоны в каких-то палатках. Всех распределяли по-отдельности, я не мог быть с бабушкой. Проверяли мой телефон, спросили, почему удалил все соцсети? У меня были друзья и, понятно, что все они отрицательно относились к российским военным. Я не хотел, чтобы их опознали, поэтому удалил все соцсети. Но россияне из-за этого ко мне прицепилось, кричали – сдавай всех, кого знаешь. Моего папу забрали в другую палатку. Один из этих военных пошел туда и сказал ему, что они взяли меня в плен. Папа стал плакать, просить, чтобы взяли в плен его вместо меня. А потом этот военный сказал, что он пошутил и нас отпустили. Это они так по-дурацки поиздевались над ним. Прошли мы все-таки эту фильтрацию… Выехали через Россию, через Москву, через Прибалтику.
Чудом преодолев более двух с половиной тысяч километров, семья Олега, вместе с его тетей, братьями, отцом-инвалидом и малоподвижной бабушкой оказалась в Польше. Но там они провели только два дня и отправились в Украину. На первых порах семья получала материальную и психологическую помощь от фонда «Голоса детей» и государства. Сейчас Олег вместе с родственниками живет в селе в Киевской области. В этом году он закончил школу и теперь мечтает найти работу и помогать живущей на социальную помощь родственникам.
Судьба этой семьи считается удачной, поскольку она все лишь утратила свое жилье и смогла вырваться из-под оккупации сравнительно невредимой. Украинские государственные органы оценивали количество насильственно депортированных оккупантами в Россию детей с захваченных территорий в 19 тысяч. По данным американского Института изучения войны (ISW), российские власти намерены активизировать депортацию украинских детей в Россию в течение лета 2024 года. Только в Луганской области оккупационные администрации строят планы по вывозу в Россию 12 тысяч детей. Согласно международном управу эти действия квалифицируются как акт геноцида.
Автор: Вильгельм Смоляк