Какую задачу ставит перед собой издание Вот Так? Чем вы отличаетесь от других медиа?
Изначально хочу сказать, что Вот Так — это чуть больше, чем просто издание. У нас еще есть программа на YouTube. Мы как одно целое функционируем, просто немножко для разных аудиторий доносим информацию. Мы являемся частью Польского телевидения.
Одна, пожалуй, из самых важных задач, это — то, что мы хотим достучаться до людей, которые остаются в России, которые подвержены пропаганде. Хотим донести правду, как бы это пафосно не звучало, но действительно у нас есть такая задача, и мы надеемся, что наша работа как-то помалу меняет сознание людей, помогает им избавиться от пропаганды.
У Польского радио на русском с вами похожие задачи. Как вы чувствуете за два с половиной года полномасштабной войны, настроения читателей, слушателей и зрителей как-то поменялись?
Сложно отследить, касаемо именно настроения. Но я могу точно сказать, по вовлеченности — люди очень устали. Это хорошо видно по статистике. Если в начале полномашстабной войны, возможно, первые полгода был сумасшедший просто интерес ко всему, что происходит. Статистики зашкаливали, люди читали только про войну и про все, что связано с ней. Как с российской, так и с украинской стороны
У нас, например, процентов двадцать читателей — это украинцы. Сейчас все сложнее и сложнее чем-то удивить читателя, как бы это цинично не звучало. Чтобы заинтересовать и показать, чтобы быть эффективными и действительно доносить какую-то важную информацию до широкой аудитории, приходится придумывать какие-то форматы нестандартные. Искать какие-то очень яркие случаи, которые могут зацепить внимание читателя.
Если просто обстреляли или атака дронов — этим уже никого не удивишь. Когда на Россию вначале полетели дроны из Украины, был эффект. Сейчас это уже стало рутиной, то есть любая какая-то эскалация, любое какое-то изменение сначала оно вызывает большой интерес. Так было, например, с наступлением ВСУ в Курской области. Прошло две недели, все вернулось, как бы, в исходную точку, потому что для людей это стало нормой, к сожалению.
Люди вообще живут моментом, есть такое понятие «клиповое мышление» сейчас. Скажите, польские медиа уже несколько лет находятся под активными информационными атаками со стороны России. Вы чувствуете их на себе?
В России есть такая компания, которая направлена на заграницу. Называется «Доппельгангер». О ней было несколько расследований, в том числе, и мы делали. Это было исследование в коллаборации с аналитиками, которые отслеживают комментарии ботов. Мы буквально по частям разложили, кто организатор этого проекта, кто платит деньги, какими инструментами пользуются участники, чтобы нести пропаганду на Польшу, на США, на Германию, на Францию.
Люди, которые управляют этой компанией — это те, кто связан с Кремлем, напрямую или косвенно. Если говорить об инструментах, то есть несколько способов. Первый — используют клоны сайтов известных. Просто сайт выглядит идентично, вы переходите по ссылке. Единственное, что отличается, это — одна буковка в адресе сайта, но вы не смотрите как читатель, вы не вникаете в это. Очень маленький шанс, что вы заметите.
Более того, когда вы прочитаете материал, который вам подсунули, вы кликнете, вернетесь на главную, и вы попадете на главную страницу настоящего сайта. И таких ссылок у нас была целая таблица, сотни ссылок, сотни публикаций.
И какой контент содержания?
Если мы говорим про Германию, то немцам доносили, что санкции не работают, помогать Украине не нужно. Если мы говорим о США, там кампания против Байдена была. Если мы говорим про Украину, например, то топ-темы, которые освещались на этих сайтах-клонах — то, что Украина проигрывает войну, про то, что Зеленский — нелегитимен. О том, что мобилизация ужесточается и хотят забирать на фронт двадцатилентних.
Ну, в общем, нагнетали панику. Если о Польше говорить, то в целом тематика связана с войной и санкциями. Вот такие классические темы. Если говорить о западных странах, то там — чуть другие нарративы входили. США — Байден, Франция — санкции, какие-то местные вещи, которые интересны России. Ну, а для ближайших стран наибольший интерес представляет помощь Украине, участие в войне на стороне Украины и так далее.
И эта кампания «Доппельгангер» продолжает работать?
Конечно, она продолжает работать. Помимо этого инструмента, есть еще инструменты — твиттер-боты, кремлеботы так называемые. Они создают аккаунты, однодневки, иногда не однодневки.
А какой эффект от этого? Насколько эффективны вот эти российские технологии в Европе?
Чтобы, наверное, говорить об эффекте от этих технологий, нужно проводить какие-то исследования. Мы их не проводили, но я могу сказать, о статьях. Если вы не разбираетесь в информационном потоке, то очень просто поверить в то, что там написано. Потому, что там есть полуправда.
Как эту полуправду отличить?
Нужно быть внимательными, нужно быть в контексте событий. Мне кажется, другого способа отличить нет. Ещё есть самый простой способ, которым должны пользоваться, прежде всего, журналисты, но я считаю, что читатели и зрители тоже. Это — критическое мышление. Любое утверждение, любой факт должны поддаваться сомнению. Мы должны подумать, насколько это — реально или нереально.
Недавно в интервью Польскому радио на русском Евгений Киселёв на вопрос, повлияет ли Курская операция ВСУ на сознание россиян, ответил, что нельзя на это рассчитывать в ближайшее время. Мол, причинно-следственная связь настолько глубоко нарушена, что быстро не получится. В случае с изданием Вот Так, получается менять сознание или взгляды какого-то количества русскоговорящих людей?
Я думаю, что какого-то количества получается, кому-то получается донести информацию. Если не изменить их взгляды, то хотя бы поставить под сомнение то, во что они верили.
В каком процентном соотношении нам это удается сделать сказать невозможно. Но я соглашусь со своим коллегой, что не стоит ожидать того, что Курская операция что-то поменяет в мировоззрении россиян.
У нас очень интересная редакция — многонациональная. Я — украинец, мои коллеги — россияне, в редакции есть белорусы. Мы между собой сами дискутируем об этом, задаем те же вопросы — а изменит ли? Пожалуй, не изменит, не так быстро.
Но мне кажется, очень здорово, что получилось съездить в Суджу украинским медиа. Главное, что туда пустили иностранные медиа, чтобы они показали, что там происходит. Показать, что Украина по-другому себя ведет, когда заходит на чужую территорию, что все-таки соблюдаются правила ведения войны. Это очень, мне кажется, важно. И, возможно, на кого-то могло и повлиять.
Я думаю, что это работает так, что есть сарафанное радио. Там чей-то дедушка, чья-то мать остались в этой Судже. Им удалось связаться со своими родными, которые выехали или живут в Курске, или еще где-то дальше. Я сейчас фантазирую, они спрашивают: «Как там пришли нацисты, укропы, еще там кто-то, вам там, наверное, очень плохо? А они рассказывают: «Нет, нормально. Все нормально, гуманитарную помощь подвозят, все по-человечески»».
Я думаю, что через такие личные истории есть возможность потихонечку-потихонечку менять. Но это — очень медленный процесс, потому что в России — 140 миллионов человек.
Полностью интервью слушайте в добавленном файле, а также в подкасте на YouTube
Лариса Задорожная
