Фильтрационный лагерь в белорусском городе Наровля, около 40 километров от границы с Украиной, ранее упоминался в показаниях бывших его пленников и их родственников. Лагерь использовался для содержания как военных, так и гражданских, не исключая несовершеннолетних. Правозащитники называют его одним из самых жестоких.
Журналисты не так давно установили точное местонахождение лагеря. Это совместная работа команды расследователей из программы «Схемы» проекта «Радио Свобода» и Белорусского расследовательского центра, Белорусской редакции «Радио Свобода».
Станислав Ивашкевич: Ранее ходили слухи о лагере в Наровле, то тут, то там кто-то упомянул, кто-то что-то вспомнил, что его везут в Наровлю.
Никто никогда не мог это чем-то доказать, и мы сделали две вещи. Во-первых, мы обсудили этот лагерь, во-вторых, доказали, что некоторые из тех, кто говорил, что они там были, действительно там были. И мы сделали это путём того, что отследили некоторых военнопленных, которые были в базе российской, ведь они ведут базу украинских военнопленных, нашли видео канала НТВ, которое было, собственно, из Наровли.
Там не было подписано, что это Наровля, но оно было про украинских военнопленных. Оно было о том, как их принимают, затем оказывают помощь, и мы идентифицировали, что это уже Наровля. Ну и потом тех военнопленных, которые были обозначены, и которых мы верифицировали через российскую базу, мы опросили, показали им фотографии строений, и сами строения мы идентифицировали таким образом, что посмотрели на спутниковые снимки 2022 года, определили, где наибольшее скопление российских войск и военной техники, и это оказались дома, как правило, из госпредприятий или предприятий с государственным капиталом.
Собрав свидетельства подозреваемых, мы поняли, что они соответствуют описанию заброшенного колхоза. Показали на некоторых фотографиях, которые были верифицированы украинским военнопленным, сказали, что они там были. Все они выбрали похожее строение, там характерное было обрушение крыши.
Но таким образом, мы первые, кто доказал, что действительно они удерживались в Наровле, и во-вторых, показали, где именно. Это государственное предприятие, «Полесский Альянс». Нас сначала отправили в исполком, в исполкоме номер руководителя не отвечал, а когда подняли трубку, сказали, что мы не туда попали.
Этот, кстати, председатель исполкома с машинным голосом — сотрудник службы Александра Лукашенко.
А известно ли вам или как вы думаете, почему там, в этом лагере в Наровле, он считается одним из самых жестоких, и почему именно там? Почему нужно было в Белоруссии это делать, причём близко к украинской границе?
Станислав Ивашкевич: Мы видели один случай, когда одного из заключённых освободили, потому что он был прежде всего гражданским. Кстати, очень важно, что туда отправляли не только военных, но и гражданских лиц. Ну а к тому же несовершеннолетних.
У нас нет доказательств того, что в этом лагере держали несовершеннолетних без присмотра. Но одного 18-летнего мальчика забрали вместе со старшим братом. Забрали их на основании того, что старший брат служил в вооружённых силах, проходил там срочную службу.
Поэтому есть одно слабое звено, одна причина — это фильтрация лагеря. Если у кого-то не получалось выбить доказательства того, что он диверсант, и им верили, то человека можно было освобождать. В Белоруссии для этого есть определённая гибкость.
Мы знаем только об одном случае освобождения человека из лагеря, когда ему поверили, что он не диверсант, но всего нам удалось найти пять человек, которые там побывали. Это только небольшой пример. Самая простая возможность — это передача белорусским властям.
Ну, наиболее простая. Просто передача белорусским властям.
А как много таких лагерей, во всяком случае, о скольких известно?
Станислав Ивашкевич: Нет, ну, безусловно, мы знаем, что начиная с массовых неописуемых расстрелов в Буче и Ирпене, или где бы то ни было, или там, где проводились другие российские операции, можно себе представить, как их отбирали, и в большинстве случаев.
Вот почему определённая команда допрашивала подозреваемых перед тем, как решить, что с ними делать. И мы подозреваем, что была целая сеть таких лагерей. Могла быть, по моему личному мнению.
Как думаете, белорусские власти, кроме тех случаев, в которых вы сказали, в случаях, я имею в виду, сотрудничества с администрацией лагеря, давайте так, белорусские власти ещё как-то сотрудничают, ну, то есть, может быть, помогают в чём-то, может быть, обеспечивают его?
Станислав Ивашкевич: Я подчеркну, что этот лагерь существовал с начала войны и до 22-го года он там был. Ведь на юге Белоруссии раньше было другое. Когда российские войска находились там, вели наступление оттуда на Киев, после того, как их от Киева отбили, и они отступили назад в Белоруссию, в основной своей массе в Россию.
Вместе с этим отступлением они свернули этот лагерь. Я так понимаю, что он был ситуативным, там размещались российские войска, и пока они там стояли, оккупировали север Украины, лагерь существовал. Значит, допросами занимались, добычей сведений у украинцев, после их задержания, российские следователи, хотя, может быть, и белорусские тоже принимали в этом участие.
Но в основном они в это не вмешивались, белорусы действительно занимались обслуживанием инфраструктуры, может быть, охраной лагеря. Эти лагеря, а ведь там были не только лагеря, а и другие российские военные объекты, пробыли там первые месяцы оккупации Украины.
Алексей Бурлаков