Политика Берлина в отношении Москвы после 24 февраля 2022 года претерпела воистину колоссальные метаморфозы. Россия из стратегического партнера превратилась в противника Германии, о чем в своей эпохальной программной речи заявил президент ФРГ 28 октября 2022. Выступление Франка-Вальтера Штайнмайера и новая восточная политика Берлина вписывается в так называемый курс Zeitenwende (цайтвенде), что в переводе означает «поворотный момент», о кортом объявил в самом начале полномасштабной войны в Украине канцлер Олаф Шольц.
Свой общий объём помощи Киеву Берлин оценивает почти в 14 млрд евро, из чего около 3 млрд составляет сугубо военная помощь. Однако несмотря Zeitenwende в Германии крепки позиции Putinversteher (путинферштеер), то есть «путинопонимателей».
Вашему вниманию разговор на эту тему Назара Олийныка с Александром Гогуном российским и немецким историком из Свободного университета в Берлине.
Назар Олийнык: Александр, в прошлом году Общество немецкого языка выбрало слово «Zeitenwende» словом года. То есть, вот этот вот «поворотный момент», о котором заявил 27 февраля 2022 года канцлер Олаф Шольц, стал как бы словом года, ознаменовав смену видения Германией России.
Как ты наблюдаешь это изменение, эту политику Zeitenwende в течение свыше уже больше года, с момента когда началась полномасштабная война в Украине?
Александр Гогун: Есть две линии. Одна из них - номинальная и нелепая достаточно, вторая — практическая и важная. Вот эта вот совершенно дикарская культура отмены, она в странных формах дает о себе знать и в Германии. Музей Кархлсхорст раньше назывался Немецко-Русский музей Берлин-Карлсхорст, а сейчас изменил название и стал просто Музей Берлин-Карлсхорст. Хотя, по сути, неосталинисткая постоянная экспозиция, которая там открылась в 2013 году она до сих пор действует. И в научном совете музея, что можно увидеть на его сайте, пять представителей русского, российского официоза и один представитель белорусского официоза. Причем из этих шести политруков — трое, в прямом смысле, в погонах. Это представители министерства обороны и министерства внутренних дел. Вместо того, чтобы их изгнать из совета и заменить нормальными российскими историками или белорусскими историками, которые в последние годы занимались тем, что деконструировали советскую мифологию, произошла номинальная дерусификация музея, а его советская пропагандистская суть осталась прежней.
Это, что касается, что ли такой идеологической составляющей. Что касается экономики, то смена энергетики идет довольно таки быстро. Запускаются программы по сбережению энергии. Повышения цен на энергию касается каждого домохозяйства. И попытались провести референдум по переходу Берлина на нулевой выброс тепла и нулевой выброс углекислого газа к 2030 году. Но референдум провалился, фактически. Но то, что в этом направлении идет движение из-за того, что дешевый газ из России, и дешевая нефть оттуда уже не кажутся такими привлекательными, это очевидно и это действие благое.
Н.О.: Мы уже говорили о слове «цайтвенде». И теперь я бы хотел обратиться к еще одному слову, к «путинферштеер». Сколько еще путиферштееров можно найти в правящем классе Германии? И вот понимание Путина, понимание путинской России, насколько глубоко оно еще является явлением в Германии, если посмотреть с высоты прошедшего года?
А.Г.: Это очень печально, но все вот эти вот понимающие Путина, «путинферштеер», которые агитировали за него на протяжении последних лет перед войной, все остались на своих должностях. Они ловко сменили, если не вектор, то оттенок своих выступлений, стали вести агитацию нужную Путину, но под другим ракурсом. Если раньше говорили про экономическое сотрудничество с Россией, то сейчас говорят, что надо предложить максимум дипломатических усилий, чтобы война закончилась как можно скорее. Вначале войны, как вот только Россия вторглась, они говорили, что «все, Украина потеряна для Запада». Многие преувеличивали, раздували силу армию России в германских масс-медиа. Как ни странно, даже в нынешних условиях Россия остается очень привлекательным рынком сбыта для немецкой экономики, для немецкого крупного бизнеса, для немецких олигархов, если мы так хотим. Прежде всего продукция машиностроения, автопром, часто забывают о химической промышленности. Даже под санкциями немецкие товары идут в Россию, часто через третьи руки. И энергетика, источник сырья, которую Россия вбрасывает на мировые рынки, не только газ и нефть, но и другие виды сырья, тоже косвенно влияют на крупных немецких промышленных потребителей, тоже косвенно их спрос удовлетворяют, и тем, что Россия один из ведущих игроков.
И спецслужбы, все, кого они завербовали в немецкой элите или же просто среди немецкой общественности — эти люди так и остались на крючке. То есть, вся эта армада лоббистов, она продолжает работать, но несколько сменила именно оттенки своего выступления: «Путин плохой, но с ним все ровно следует договориться»; «Путин плохой, но он крепко сидит в седле в России и его вряд ли свергнут»; «Путин плохой, но альтернативы нет, потому что в случае его падения придут фашисты или блок коммунистов с фашистами, потому что Россия изнутри еще хуже, чем Путин».
Н.О.: Александр, по твоему мнению, вот этот курс Zeitenwende, «поворотный момент» на 180 градусов может ли в какой-то момент оказаться поворотом на 360 градусов? То есть, все может вернуться на круги своя. И Германию часто вспоминают в контексте неформальной группы стран, которые пытаются вести политику не на победу Украины, а на то, чтобы Украина не потерпела полного поражения или даже готовы ценой территориальных и потери суверенитета Украины добиться окончания войны в пользу именно России.
А.Г.: Действительно, усталость от этого кровопролития и тягот, связанных с войной, которые несут, подчеркну, ну, все рядовые немцы, косвенно, конечно, через рост стоимости продуктов питания, через стоимости тепла, энергии, новости с бомбежками и телами жертв — это все порождает усталость. И какой-то Минск-2, Минские соглашения-2, такая идея, наверное, приобретает большую популярность. Но то, что не будет поворота к предыдущему союзу Германии с Россией — это очевидно. Путина уже никогда не будут рассматривать как человека, с которым можно конструировать безопасность. Насколько его следует исключить из всех международных структур безопасности, договоров, насколько следует ему противодействовать на морях, океанах, в Украине — вот это вот вопрос очень практический. И всегда долгие годы, или, по крайней мере, в месяцы ближайшие будет занимать немецких политиков вопрос конкретных шагов. Стоит ли приложить основные усилия для того, чтобы Украина победила на поле боя или же стоит приложить основные экономические, санкционные, дипломатические усилия для того, чтобы кровопролитие прекратилось, пускай и с некоторыми фактическими территориальными потерями Украины — вот эта дилемма она остро стоит перед многими немецкими политиками и рядовыми гражданами.
Материал подготовил Назар Олийнык