38 лет тому назад, 13 декабря 1981 года, в Польше было введено военное положение. Как этот день и связанные с ним трагические страницы польской новейшей истории вспоминают бывшие деятели антикоммунистической оппозиции? В эфире Польского Радио о первых днях военного положения говорят режиссер Мария Длужевская, бывшая оппозиционная активистка, и Анджей Михаловский, основатель портового профсоюза «Солидарность» в Гданьске.
- Коммунистические власти еще до полуночи 12 декабря начали аресты деятелей оппозиции и «Солидарности». До сих пор неизвестно точное количество погибших во время военного положения, говорится о нескольких сотнях человек. Зато список интернированных насчитывает 10 тысяч антикоммунистических активистов. А многие получили заграничный паспорт только в одну сторону, что, фактически, было высылкой из страны. Вот как Мария Длужевская вспоминает ночь с 12-го на 13-е декабря 1981 года в Варшаве:
Мария Длужевская: Я почти не могла спать, потому что жила в районе Влохи рядом с заводом «Урсус». Был страшный грохот со стороны железнодорожной станции. Потом оказалось, что там перегружали тяжелое оборудование, так как на следующий день поехали танки, полевые кухни, буквально мимо моего дома. Мы с соседями на это смотрели, не зная, русские ли это, потому что солдат в танках не было видно, люки были закрыты. А вообще у меня были тогда спектакли, я играла Анелю в «Девичьих обетах» Фредро. И это было очень странно. Я приходила в театр, делала прическу - игривые французские локоны, надевала красивое платье, говорила какие-то реплики. А в зале сидели военные, которые либо спали, либо глупо шутили. При этом они были ужасно немытые. Неизвестно было, как со всем этим справиться, к тому же многих моих друзей интернировали. И в какой-то день я вышла из театра и больше туда не вернулась.
- Анджей Михаловский уже уже в самом начале военного положения протестовал в Гданьскому порту:
Анджей Михаловский: Я приехал из Щецина в субботу, довольно поздно. В ту пору я возглавлял профсоюз страхования матросов, работающих на иностранных судах. Мы протестовали тогда против государственного предприятия Polservis, которое направляла туда всех, только не моряков. У кого были деньги, тот и мог попасть на иностранные суда. В общем, вернулся я из Щецина очень уставший и сразу лег спать. А утром, часов в 7, приехал водитель из Гданьского порта, громко постучал в дверь, жена открыла, и водитель говорит: «Пусть Ваш муж немедленно приезжает на собрание комитета профсоюза. Война началась». Я, конечно, вскочил с кровати, оделся, поехал в порт. А порт - это не судоверфь, окруженная забором, где есть цеха. Это 18 километров площади на берегу. Мы собрались в районе таможни. Нас заатаковал спецназ и солдаты пограничных войск, вломились в профосюзную типографию, которая там находилась, забрали печатные станки и арестовали трех наших товарищей. Это стало поводом к тому, чтобы мы в то же воскресенье начали оккупационую забастовку по принципу добровольного присоединения в бастующим. Но поскольку порт имеет инфраструктуру, разбросанную по побережью, мы выбрали такой район, в котором забастовку трудно было подавить. С одной стороны стояли вагоны с серой, с другой - вагоны с цистернами для бензина. Мы заявили, что если милиция и армия на нас пойдет, мы всё это подожжем. Так что к нам можно было подобраться только с воздуха и с моря. И на третий день действительно к нам прибыли на катерах, вертолеты над нами летали. Они хотели нас взять, но это не удалось, армия даже вела с нами переговоры. Это была самая длительная забастовка на Побережье.
- Анджей Михаловский, который во время военного положения подвергся гонениям, был арестован, сказал, что сегодня, спустя почти четыре десятилетия с того времени, он не жалеет, что рисковал жизнью, потому что это того стоило:
Анджей Михаловский: Мы получили свободную Польшу. И каждый из нас решает сам за себя. А Польша будет такой, какую мы сами себе организуем. Нам уже никто не указывает, как нам в Польше жить. Всё на нашей ответственности.
- А вот что на этот счет говорит Мария Длужевская:
Мария Длужевская: Я совершенно согласна с Анджеем. Конечно, было очень трудно, не хватало сил, кроме того, не всегда была такая сильная организованность. Анджей говорил о феноменальной организации оккупационной забастовки. Тогда были такие люди. После массового движения «Солидарность», когда мы вдохнули свободы, это было ошеломление. Что-то сегодня осталось в нас с того времени военного положения, желание помогать друг другу. Помню, актерская среда тогда растерялась: что делать? И тогда к нам обратилась Церковь: пожалуйста, приходите, читайте стихи, пойте, делайте, что можете. Так что я тоже считаю, что стоило бороться за свободу. Правда, мне больно, что до сих пор не все мои коллеги-актеры и рабочие, которые участвовали в оппозиционном движении, живут в достатке...
PR24/PR3/iza