Польский институт в Вильнюсе и Посольство Литовской Республики в Республике Польша организовали в варшавском «Доме встреч с историей» встречу, посвященную сложным обстоятельствам установления дипломатических отношений между двумя странами, которые в 1918 году восстановили независимость, но до марта 1938 года не поддерживали официальных отношений. Это было связано в первую очередь с тем, что Литва не признавала включения своей исторической столицы Вильнюса и территорий на восток от города в состав Польши. Этой проблеме посвящена книга "1938. Najciemniejsza noc jest tuż przed świtem" («1938. Самая темная ночь — перед рассветом»), изданная Польским институтом в Вильнюсе. Выход в свет этого исследования, написанного двумя авторами — литовцем Симонасом Язавитой из Университета Витаутаса Великого в Каунасе и поляком Домиником Вильчевским из Белостокского университета, стал поводом для встречи историков и общественности.Издание вышло в финал польского конкурса «Историческая книга 2019 года». Книгу можно бесплатно скачать в формате pdf. Симонас Язавита обратился к любопытным аспектам польско-литовских отношений еще до провозглашения независимости:
Я родом из Каунаса. И одним из интересных примеров был директор Каунасского музея Тадас Даугирдас.
Этот человек происходил из дворянской семьи. В конце 1900-х годов он был членом-корреспондентом Польской АН.
А в конце Первой мировой войны, во время создания современного литовского государства, он стал автором литовского флага триколора.
Другой интересный пример — это братья Нарутовичи: Габриэль и Станислав. Первый стал президентом Польши и вскоре был застрелен, а второй подписал Акт 16 февраля 1918 года о провозглашении независимости Литвы.
Симонас Язавита также обратил внимание на положительное влияние связей части Литвы с Польшей, в частности, региона Занеманья, который входил в состав Польского Королевства, а не Северо-Западного края России. Там раньше отменили крепостное право. И это имело огромное значение:
Из этого региона, очень тесно связанного с Польшей, вышло очень много деятелей литовского национального возрождения. Одной из показательных личностей является Винцас Кудирка, автор слов гимна Литвы. Он в молодости говорил по-польски, а затем открыл в себе литовскую национальную идентичность и стал активным деятелем литовского национального возрождения.
Симонас Язавита напоминает о роди города Мариямполе, недалеко от границы с Польшей, где в местной гимназии воспитывались и Винцас Кудирка, и известный языковед Йонас Яблонскис и шесть государственных деятелей, подписавших Акт о независимости Литвы от 16 февраля 1918 года. Симонас Язавита считает, что литовцы в Занеманье активно заимствовали схемы формирования нации у соседей поляков:
Я хотел бы отметить три важных фактора в этом процессе и представляющих их групп. Это восстание 1863 года. И, кстати, Юзеф Пилсудский был очень тесно связан с традицией восстания и польско-литовского национального симбиоза. Винцас Кудирка — это представитель второго этапа, когда формировалось собственно литовское понимание народа. И где-то посередине я бы поместил Тадаса Даугирдаса, который соединяет два народа — поляков и литовцев. Но таких как Даугирдас было меньше.
Обложка книги „1938. Najciemniejsza noc jest tuż przed świtem”. Фото: Lenkukultura.lt
Историк Анджей Пукшто из Университета Витаутаса Великого в Каунасе приводит пример яркого деятеля литовской общины в Вильнюсе начала ХХ века — Миколаса Биржишки:
Биржишка происходил из дворянской семьи. В первые годы жизни, со своими братьями и в семье он говорил по-польски. А потом стал во главе литовской общины в Вильнюсе.
Доминик Вильчевский из Белостокского университета напомнил, что главной проблемой между возникшими в 1918 году польским и литовским государствами была принадлежность Вильнюса:
Литовцы обосновывали свое право на Вильнюс тем, что в прошлом этот город был столицей Великого княжества Литовского. И литовцы не представляли себе, чтобы этот город оказался за пределами возродившейся Литвы. А с другой стороны, в городе проживало множество людей, которые отождествляли себя с польской культурой. Некоторые могли себя ощущать одновременно и поляками и литовцами, но не употребляя при этом литовский язык.
В этом споре ключевое значение приобретал этнографический фактор. Польское государство должно было охватывать те земли, на которых проживали поляки, польскоязычные люди. И в этом случае рано или поздно дошло бы до конфликта из-за Вильнюса.
Была также федеративная концепция, которая должна была бы литовцев и поляков помирить, чтобы они далее могли жить в каком-то общем государстве. Но эта концепция у литовцев вызывала раздражение. Они вспоминали времена Речи Посполитой, в которой литовцы были в положении подчиненных у поляков, полонизированы в политическом и культурном планах, стали меньшинством в этом общем государстве. И этот опыт показывал, что в общем с поляками государстве литовцы не смогли бы играть ту роль, которая была бы возможна в национальном государстве.
Историк Анджей Пукшто, характеризуя отношения Польши и Литвы в межвоенный период, резюмирует:
Это были отношения как в семье, в которой кто-то кому-то изменил, предал. Это было очень болезненно, так как воспринималось так же, как предательство очень близкого человека.
Конечно же, речь шла о Вильнюсе. И вопрос о том, что Вильнюс был отобран у Литвы Польшей, являлся ключевым, вокруг него концентрировалась внешняя политика Литвы, политика национальной безопасности до самого начала Второй мировой войны.
Историк Анджей Пукшто отмечает, что в 1938 году установление дипломатических отношений между Польшей и Литвой не разрешило главного предмета спора — принадлежности Вильнюса, который до 1939 года оставался в составе Польши:
Литовская Республика шла на любые союзы, которые помогли бы Литве вернуть Вильнюс. Это и мирный договор июля 1920 года с Советской Россией, и позднейшее сотрудничество литовской правящей партии Союза националистов с СССР. Потому что вопрос возвращения Вильнюса был приоритетным и самым важным в жизни всего литовского общества.
Приведу слова искусствоведа Владаса Дремы, ученика Фердинанда Рущица. Он говорил о том, что этот спор, та демаркационная линия, которая проходила между Литвой и Польшей, «прошла, — цитирую, — через каждого из нас». И масштаб литовско-польского конфликта то ли в Вильнюсе, то ли в Панявежисе или Каунасе, был огромен.
Масштаб конфликта был такой же, как при распаде Югославии. Не было, конечно, такой кровавой гражданской войны, но масштаб ненависти был ужасно большой.
Виктор Корбут