10 апреля 2010 года Польшу потрясло известие о крушении под Смоленском польского правительственного самолета ТУ-154М и гибели 96 человек на его борту - официальной делегации во главе с президентом Польши Лехом Качиньским и членов экипажа. Польские государственные и общественные деятели, представители командования Польских вооруженных сил летели на мероприятия памяти жертв Катынского преступления.
Рана, нанесенная Польше 12 лет назад не заживает, и каждый год мы вспоминаем тех, кто погиб фактически во время выполнения государственной миссии. Дата 10 апреля 2010 года повлияла на жизнь всего польского народа, государства, общества. Но то, что в новейшей истории Польши получило название Смоленская катастрофа - это не только трагедия в масштабе всей страны, но и отдельная личная трагедия каждого, кто с ней соприкоснулся как член семьи или близкий друг. «Смоленская вдова или несчастье» - так называется книга писатели и публициста Анджея Хорубалы, беседу с которым мы представляем в нашем эфире.
- Это не столько документальный, как могло бы показаться, судя по заголовку, сколько художественный роман в жанре дневника. Главный герой книги уходит в работы в редакции определенного еженедельника (что соответствует биографии Анджея Хорубалы) и теряет ноутбук с личными записями, касающимися семьи, общественных настроений, политики. И возвращается памятью к событиям 2010 года. Далее о книге «Смоленская вдова или несчастье» - сам автор Анджей Хорубала:
Анджей Хорубала: Содержание моего ноутбука попадает в руки вдовы погибшего в Смоленской катастрофе, и читаю свои записи как бы ее глазами. От записей, касающихся непосредственно трагедии в Смоленске, до записей на тему реакции общества, моей семьи, даже моей личной жизни. Это такие ежедневные записи. Сама книга представляет собой большой эксперимент об искренности. Я действительно решил «выпотрошить» содержание моего ноутбука и коснуться там самых болезненных тем. Это был эксперимент как литературный, так и экзистенциальный, своего рода проведения опыта с самим собой. Речь шла о реальных записях, сделанных 10 апреля 2010 года и следующих после Смоленской катастрофы. В этих записях много горечи, в том числе из-за разделов в обществе, наступивших вследствии этой трагедии.
- Анджей Хорубала признался, что хотел в своей книге хотел увести Смоленскую трагедию от политики и рассматривать ее в плане человеческих чувств и переживаний:
Анджей Хорубала: Персонаж из названия книги, то есть «Смоленская вдова» по имени Поля не является полностью вымышленным. Это собирательный образ с чертами, присущими разным людям, который находит свое отражение в реальности. Что касается политики, то речь идет о том, что есть некие темы табу, которые входят в «пакет» правящего лагеря или оппозиции, но не обсуждаются в широких общественных кругах, в связи с чем появляются слухи и домыслы. Именно так произошло со Смоленской катастрофой, поскольку для одних это явное покушение, а другие в этом до сих пор сомневаются. Для меня это своего рода ограничение до двух «пакетов» взгляда, за пределы которых трудно выйти, что очень печально. Такое «присвоение» наших общих переживаний, связанных с 10 апреля, очень негативно отразились на отношениях в обществе. Потому что мы получаем готовый «пакет» взглядов, с которым неприлично спорить. Если я наделил героя моей книги так называемым «холодным взглядом», то это способ укротить эмоции, в том числе и свои собственные, по отношению к смерти, к таким событиям, где человек может буквально взорваться изнутри. А появление в моем романе реальных персонажей связано с тем, что действительно были такие встречи, дискуссии, размышления тех лет. Это такие вставки, которые переплетаются с мотивами сюжета. Там есть вопросы, которые не дают ответа, потому что трудно дать однозначный, но я стремился именно к такой, я бы сказал, «вивисекции» собственных мыслей и настроений. Эти записи выявляют мои эмоции, либо отсутствие эмоций, их остывания и так далее.
- Особыми эмоциями насыщены эпизоды в книге с описаниями похорон жертв Смоленской катастрофы, однако, автор подчеркивает:
Анджей Хорубала: Хочу обратить внимание, что это не коллективные эмоции. На похоронах Томаша Мерты (замминистра культуры и генерального консерватора памятников) или Арама Рубицкого (депутата Сейма, историка, бывшего деятеля антикоммунистической оппозиции) я был как частное лицо, и мои размышления носят полностью частный характер. Я стараюсь представить абсолютно личную историю тех дней. А если говорить об остывании эмоций, то это тоже мои внутренние ощущения, связанные, в том числе с похоронами, где невозможно отделаться от мучительных мыслей, которые надо записать и таким образом как бы освободиться. В одной из рецензий на эту книгу авторства Войцеха Станиславского замечен «жест Выспяньского» - освобождение от разных идеологических оков и разрыва узлов, завязанных автоматизмом мышления, как правило, коллективного. В этой книге нет никакой провокации, преувеличения, сделанного с расчетом, но эта книга не «закрыта» так до конца, чтобы давала чувство выздоровления. Хотя и выполняет какую-то терапевтическую функцию, как литература в принципе. Но это скорее, горестное стенание.