Как противостоять расслоению украинского общества во время войны, когда большие массы людей испытывают различного рода страдания, связанные с крахом привычного образа жизни, утраты родных и близких, жилищ, вынужденного переселения в другие области и даже страны? Как примирить травматические переживания тех, кто воюет на фронте, и тех, кто остается в тылу? Ответы на эти и другие вопросы, связанные с социальной психологией травмированного войной общества искали украинские социологи и психологи в рамках дискуссии на площадке Диалоговой платформы «В процессе. Present continuous», которая получила название «Там война, а здесь мир: как преодолеть когнитивные разрывы?»
Ученые и общественные деятели Украины должны были найти точки опоры в массовом сознании общества, которые помогут во время тяжелых испытаний сохранить внутренние ценности украинцев, считает куратор и модератор диалоговой платформы Алексей Ананов. Он отметил перемены, произошедшие в украинским обществе, за предыдущие восемь лет российской войны против Украины:
В 2014-2015 годах, когда только началась война, впервые люди, которые уже воевали и были на линии разграничения, возвращаясь в мирные города, озвучивали эту проблему: как здесь, в Киеве, могут быть летние террасы ресторанов, как там могут сидеть люди, если я только что видел ужасы войны, если только что погиб мой собрат, только что были ранены мирные жители? В отличие от них те, кто воюет сейчас, в большинстве своем в публичном пространстве, в соцсетях, утверждают обратное: мы воюем за то, чтобы нормальная жизнь продолжалась.
Противоречия между опытом, который воины получают на фронте, и сознанием мирных жителей тыла не уникальны для Украины и уже переживались во многих странах, пострадавших в результате вооруженных конфликтов. Об этом напомнил философ и преподаватель Национального университета «Киево-Могилянская Академия» Владимир Ермоленко:
Во-первых, нам надо понимать, что такова реальность войны. Во-вторых, это то, что человеческий опыт не передается на словах. Возможно, он передается с помощью художественных произведений и потому искусство так важно сегодня. Но ты никогда не можешь понять, что такое обстрел, пока ты не побывал под обстрелами. Ты никогда не можешь понять слово «прилет». Люди, не почувствовавшие войну, должны прилагать большие усилия, чтобы все же прикоснуться к подобному опыту, который пережили другие. Это справедливо. Это честно. Ты не можешь оставаться в своей раковине, когда в твоей стране идет война. Но мы также должны понимать, что мы можем иметь какое-то сострадание, эмпатию, но не чувствовать ужасных переживаний других до самого конца. И здесь есть риск некоего расслаивания общества. Вот мы все время повторяем: война объединяет, война объединяет… Но война также и разъединяет. И разъединяет, прежде всего, опыт.
Восприятие страданий других и особенностей их личной ситуации переживания войны зависят от способности людей к самоанализу и самонаблюдению, уверена социолог и социальный антрополог, преподаватель Киевского национального университета имени Тараса Шевченко Алла Петренко-Лысяк. А потакание своим стереотипам восприятия войны и уверенность в святости пережитых страданий наоборот, ведет к агрессии и конфликтам в обществе, предупредила эксперт:
Если человек не проводит никакой саморефлексии, а плывет по течению, это может стать проблемой. Важный момент самоосознания «где я?», «что я?» приводит к тому, что каждый ищет себе сходный мир людей и таким образом условно сплачивается с группами себе подобных. Другие наоборот, отстраняются и даже стимулируют тонус собственного не восприятия ситуации и это приводит их к агрессии. И такие люди не обязательно могут находиться в зоне, приближенной к боевым действиям. Они могут находиться в достаточно спокойных отдаленных регионах, но они эмпатичны, сенситивны и поэтому так остро реагируют. Если таких людей наберется более пятнадцати процентов, то есть риск того, что они могут поднять определенную волну социального сдвига.
Но у украинцев действительно есть разные переживания российской агрессии. Одни чудом уцелели в подвалах под многодневными обстрелами, другие пережили унижения, пытки и издевательства оккупантов в плену или на захваченных врагом территориях, третьи стали свидетелями смертей людей или потеряли родных и близких… Какой линейкой можно измерить степень этих страданий и как людям, со столь разным опытом выживания на войне найти точки общения? Владимир Ермоленко уверен, что это вполне возможно:
Мы должны не линейку осуждения в себе вырабатывать, а линейку восхищения. Люди, которые спаслись в каких-либо страшных ситуациях очень часто улыбаются. Когда мы спрашиваем таких людей, почему они улыбаются, он говорят, что очень ясно поняли ценность жизни в те ужасные моменты. Харьковчане, остающиеся жить в Харькове у меня вызывают просто восхищение их мужеством. Но также, я думаю, что люди, остающиеся в Харькове, чувствуют восхищение людьми, которые сейчас на передовой.
Любые попытки сравнивать свои страдания со страданиями других ведут к конфликтам и росту противоречий и напряженности в обществе, считает волонтер благотворительного фонда «Харьков с тобой» Иванна Скиба-Якубова. Она уверена, что в настоящее время в Украине попросту нет людей, которых так или иначе не опалил огонь войны, даже если это люди, выехавшие из страны в безопасную Европу:
Как только мы начинаем измерять кто больше страдал, тогда мы в беде. Тогда будет это постоянная претензия что кто-то страдал не так, не тогда, или недостаточно, тогда как я столько настрадался. Это путь к огромному социальному напряжению. Здесь очень важно помнить, что опыт каждого является травматичным. Абсолютно каждого.
Первое, что следует делать каждому украинцу в этой ситуации, как советует социальный антрополог Алла Петренко-Лысяк, это попытаться остановить свои эмоции, включить осознание, остановить свою агрессию или наоборот, эйфорию, и понять, что опытов страдания много и это есть у всех. И только потом принимать решение, готов ли ты быть с людьми с именно такой историей переживания войны.
Материал подготовил Вильгельм Смоляк
