Два с половиной месяца тяжелых боев в окруженном Мариуполе и семь с половиной месяцев российского плена: вернувшаяся в канун нового года по обмену пленными парамедик Олэся Мельниченко согласилась рассказать о своей судьбе, как солдата полка украинской Национальной гвардии «Азов», сражавшейся в Мариуполе на заводе Азовсталь, и об обстоятельствах ее освобождения.
Начало войны России против Украины в Донбассе в 2014 году застало Олэсю Мельниченко на должности юрисконсульта Запорожской областной администрации. Она немедленно стала волонтером и помогала раненым солдатам, а с 2016 года стала парамедиком в полку «Азов». В день полномасштабного вторжения российских войск в Украину ее подразделение было переброшено в Мариуполь, где она получила тяжелую контузию в ходе двух с половиной месяцев тяжелых боев в окружении российских оккупационных войск, вплоть до выхода из бункеров завода «Азовсталь» в середине мая прошлого года:
Был сбор командиров на командном пункте. Наш командир вернулся и сказал, что пришел приказ главнокомандующего выйти из «Азовстали». А также, что есть гарантии, которые нам предоставляются. Это гарантия сохранения жизни и что нас обязуются обменять из плена, который мы будем отбывать в Еленовке.
16 мая вышла первая группа, состоявшая из раненых. С этого дня нас больше не обстреливали. Наше подразделение вышло через три дня. Нам сказали, что мы можем взять с собой, мы собрали рюкзаки и пошли на мост, где уже стояли россияне. Там провели обыск, а затем нас посадили на автобусы. Все было более-мене корректно, но когда к автобусам начали подходить Сепаратисты из так называемой «ДНР», они вели себя совершенно неадекватно. Словесные оскорбления, провокации, кричали, чтобы мы на них не смотрели, чтобы опустили и не поднимали головы, пытались снять с меня берцы и предлагали всем сделать им денежные «пожертвования». Мне показалось, что у них сработал инстинкт грабежа. И что они нас боялись. Дорога до Еленовки заняла три часа. Но с момента, когда мы сели в автобусы и вышли из автобусов прошли сутки. Мы очень долго стояли непосредственно перед колонией потому, что нас не пускали.
В Еленовке женщин содержали в отдельном дисциплинарном изоляторе, где в шестиместной камере было от 18 до 21 пленных, рассказала Мельниченко. Там не было проточной воды, ее приносили во флягах. Туалет представлял собой отгороженную стенкой высотой до пояса дыру в полу. Женщины, которым не хватало нар, спали на привезенных с собой спальных мешках, и только к сентябрю всем выдали матрацы. Еда была трехразовой, преимущественно каши, но порции крошечные. Пленные женщины переносили заключение стоически и лишь когда был проведен теракт в соседнем с ними корпусе, где прогремел взрыв и погибли десятки пленных «азовцев», атмосфера в камере была близка к панике, отметила Мельниченко:
Мы слышали сам взрыв, мы слышали, как кричали парни, мы слышали, как все горело, трещало и гудело… Это вызвало некоторую легкую истерику, поскольку ты не знаешь кто там, что происходит, а ум рисует весьма неприятные картины. Но все пытались сохранять выдержку, потому что мы уже прошли ад в «Азовстали», и сдаться сейчас было бы неправильно. Те, кто были верующими молились, мы держались за руки, чтобы было хоть немного легче.
Обращение надзирателей Мельниченко охарактеризовала, словами «терпимое» и «нейтральное». Однако все изменилось после перевода пленных из Еленовки в следственный изолятор Таганрога в конце сентября. Здесь, по словам Мельниченко, она с еще двумя девушками попала в трехместную камеру, где для всех были спальные места, элементарные санитарные условия и «стандартная тюремная еда». Однако в отличие от Еленовки, надзирателями здесь были не мужчины, а женщины и они были гораздо более жестокими:
Это и колкие слова, и некое физическое воздействие… Все пребывание в Таганроге это в принципе было постоянным давлением. Нас водили с высоко поднятыми руками и низко опущенной головой, все время требовали держать ее еще ниже. Я не знаю о случаях изнасилования пленных девушек, но несколько раз в Таганроге, как ни странно, такие угрозы поступали от одной из надзирательниц… Больше я об этом не хочу ничего рассказывать, чтобы не навредить тем, кто еще остается в плену.
Допросы в Таганроге тоже были гораздо более жесткими. Проводившие их офицеры были более корректны, чем гражданские. Но все пытались найти среди нас снайперов и не могли поверить, что в «Азове» женщин вообще не брали на боевые должности. Сложилось впечатление, что нами там пугают детей, что мы для них какие-то бабайки. Некоторые даже высказывали удивление, что мы такие же, как и все другие люди. Возможно, более мотивированные, но в принципе, не монстры.
Мельниченко не знает, каким образом ее отобрали для обмена пленными в канун нового 2023 года. Когда ее и других девушек вывели из камеры и долго везли сначала в автотранспорте, а потом на самолете, у них были связаны руки и были завязаны глаза. А на их вопросы одни конвоиры отвечали, что их везут на расстрел, а другие, что этапируют в Сибирь. И лишь когда в автобус с пленными вошел мужчина, развязал им руки и открыл глаза, приветствуя словами «Слава Украине!», девушки осознали, что это освобождение и можно, наконец, поднять голову. Только когда Мельниченко увидела в окне автобуса стенд с украинским сине-желтым флагом она позволила себе расплакаться. Дальше ее ожидала поездка в Сумы, а затем в Киев, где она до сих пор проходит курс лечения. А также эмоциональная встреча с мужем, трехлетним сыном и родителями:
Иногда у меня пробегали такие мысли, что лучше было бы погибнуть на «Азовстали», чем пережить этот ад плена. И я боюсь попасть в плен еще раз. Но судьба дала мне большой шанс выжить на «Азовстали» и в плену. И еще больше я боюсь теперь им не воспользоваться. Я очень хочу, чтобы еще около семисот моих девушек и парней из «Азова» как можно скорее обменяли на пленных российских солдат. Потому, что нас очень неохотно обменивают и всегда включают в списки в последнюю очередь. А там еще остаются раненые и женщины в возрасте за 45 лет, которые страдают серьезными хроническими заболеваниями. Я не могу позволить себе отсиживаться, имея такой опыт. Пока я понимаю, что нашей победы еще нет, я буду в армии.
В армии Олэся Мельниченко намерена реализовать свой большой опыт как парамедика и, как человек с высшим образованием в области психологии, озабочена тем, что украинским воинам свойственны стойкость и бесстрашие в боях, но они, как правило, не готовы к пребыванию в плену.
Вильгельм Смоляк
Киев
