2023 год был учрежден постановлением Сейма Республики Польша Годом Ежи Новосельского по случаю 100-летия со дня рождения одного из величайших польских художников ХХ века.
Во время «Дня с Ежи Новосельским» в кинотеатре «Иллюзион» в Варшаве – мероприятия, организованного Национальной фильмотекой- Аудиовизуальным институтом, о нем рассказывала критик и искусствовед Кристина Черни, биограф художника и эксперт по его творчеству, автор публикаций о польских художниках в международной серии «Великие художники». В перерыве между лекцией и просмотром документального фильма о Ежи Новосельском я пригласил Кристину Черни к нашему микрофону.
- Художник родился в 1923 году в Кракове. С ранних лет его увлекала литургия, в том числе восточная. Эти юношеские увлечения оказали огромное влияние на его творчество, – отметила Кристина Черни:
Кристина Черни: Я думаю, что это был случай творца, впитавшего в себя многие культуры, выросшего в многонациональной семье. Его мать была полькой с австрийскими корнями, лютеранкой, а отец был лемком, греко-католиком. Это создавало некоторое напряжение, и Ежи Новосельский признался, что мог выбрать что-то одно, но чувствовал, что лучше охватить обе стороны. Действительно, он смотрел шире, как на восточную, так и на западную Церкви, в его творчестве сочетались культуры нескольких стран и народов, в том числе русская и украинская, а его бабушка-австрийка со стороны матери говорила по-немецки, что тоже оказало свое влияние. С детства он с отцом ездил на Волынь, на восточные земли, во Львов, где жила его тетя, ходил там в церковь. Любил ходить в церковь также в Кракове, на улице Висльной, известной иконостасом авторства Яна Матейко, то есть, с иконами XIX века. Но во Львове Новосельский пережил настоящий шок, когда увидел старинные иконы XV и XVI веках изумительной музейной коллекции, собранной митрополитом Шептицким, буквально спасавшим эти иконы из провинциальных церквушек, где их в свое время просто снимали и заменяли на более «модерновые». Эта коллекция произвела на него огромное впечатление. Во время войны у Новосельского был такой этап, когда он хотел стать монахом, и на протяжении десяти месяцев жил как послушник в Лавре святого Иоанна-Крестителя во Львове, и тогда очень часто приходил в тот музей с иконами. Художник говорил, что это как с первой любовью, которая остается глубоко в душе и влияет на всю дальнейшую жизнь. Старинная иконопись сформировала его эстетически и духовно. И хотя в период послушничества он утратил веру на некоторое время, ушел из Лавры, то говорил, что глубоко познал там культуру литургии, и это очень ему пригодилось при проектировке церквей и полихромии в костелах.
- Ежи Новосельский писал иконы, представленные преимущественно в метафизических фигурных композициях и пейзажах. Иконостасы Ежи Новосельского украшают многие храмы по всей Польше. Последняя, неоконченная работа художника – распятие в церкви Святого Доминика в варшавском районе Служев.
Кристина Черни: В его случае знаменательны творческие этапы, похоже как у Пикассо: «голубой» этап, «розовый» этап. Новосельский тоже любил в определенные периоды рисовать в какой-то одной колористической гамме, например, в зеленой гамме в 80-е годы или в кирпичной в 60-е. Но что характерно, какую бы тему он ни затронул, на каком бы этапе ни находился, художественный почерк Новосельского легко узнаваем. Во времена ПНР многие художники декорировали костелы, так как Римско-католическая церковь была одним из немногочисленных меценатов, дававших заработок художникам-нонконформистам. Но бывало, что художники относились к этому исключительно как к заработку, рисовали для костела иначе, чем для себя. А Ежи Новосельский считал, что не мог бы писать иконы для костела «не на своем языке». Он писал всегда, как ему подсказывало сердце и всегда был самим собой. В одном из документальных фильмов о Новосельском он говорит, что для него всё искусство сакрально, что он не разделяет его на светское и религиозное, одинаково трепетно подходит к иконам и жанровым картинам. Однако не соглашался на выставки икон в галереях, в музеях, считая, что они предназначены для сакрального пространства, для церкви, храма, молитвы. Так что он и не разделял и разделял, если говорить о самой функции.
- Автор книг о Новосельском, таких как «Затерянная базилика», «Искусство на краю света», «Летучая мышь в храме» не скрывает, что этого плодовитого художника, очень богатого выразительными средствами, известного также картинами с прекрасной женской обнаженной натурой, портретами, работами абстрактными, почти сюрреалистическими или в стиле наивного искусства, при жизни не всегда однозначно оценивали как гения. Сакральное искусство Новосельского часто вызывало удивление, даже резкую критику и обвинения в неканоничности:
Кристина Черни: Он как бы открыл новую главу в традиции. Неправда, что его иконы не вписываются в канон. Он соблюдал все правила иконописи, при этом пользовался свободой, положенной художнику. Американский теолог Ярослав Пеликан однажды сказал, что «традиция – это живая вера умерших, а традиционализм – это мертвая вера живущих». Новосельский не хотел быть традиционалистом, заниматься «музейным» искусством, «археологией», по его выражению, только хотел написать новую главу в традиции. То есть, опираясь на христианские традиции, на иконопись, говорить современным языком. И это очень смело, дерзко, порой поперек привычкам. Люди зачастую ленивы в восприятии нового, не принимают его, любят то, что уже знакомо, а искусство Новосельского выбивалось из привычных рамок. Для некоторых восприятие его икон могло быть проблемой, но он когда-то сказал, что работает для будущих поколений. И он был прозорлив, потому что современный мир уже научил нас языку ярких красок, аскетических, упрощенных форм. Это язык современности, он таким языком говорил о Боге, и у молодого поколения такой проблемы уже нет.
- О жизни и творчестве Ежи Новосельского рассказала критик и историк искусства Кристина Черни, биограф художника и знаток его творчества.
Автор: Ирина Завиша